Мария Котаева: «Журналист не может быть нелюбопытным»

23 июля журналисты Южной Осетии отмечают профессиональный праздник – День средств массовой информации республики. Накануне праздника четвертой власти новый председатель Госкомитета информации и печати Южной Осетии Мария Котаева дала обширное интервью нашей газете, в котором поделилась своим взглядом на то, как должна развиваться информационная сфера.

– Мария Феликсовна, в интервью агентству «Спутник» сразу после назначения Вы сказали, что назначение на пост главы Госкомитета было для Вас неожиданным. Почему и как все произошло?

– Честно говоря, это стало для меня большой неожиданностью. О назначении я узнала посреди рабочего дня, на пресс-конференции с министром экономики и совсем не подозревала, что мне могут поручить такое ведомство.

Президент Анатолий Бибилов сказал мне, что в Госкомитете много проблем и их надо решать. Я получила поручение президента, и буду его исполнять. Скажу честно, я пока себя не ощущаю руководителем, я в большей степени остаюсь журналистом.

– Если не ошибаюсь, Вы самый молодой руководитель ведомства в правительстве. Как Вам работается в компании с чиновниками постарше? Находите ли с ними понимание? Не пытаются ли они охладить Ваши задор и постоянное горение?

– Я работаю неполный месяц, и пока с кабинетом министров особо не сталкивалась. Но всегда журналисты стоят по одну сторону, а министры и политики – по другую. Первые хотят выяснить правду, а вторые чаще всего дают завуалированные ответы. Поэтому я нахожусь и не с политиками, и не совсем с журналистами. В правительстве я должна представлять интересы журналистов, поэтому не могу сказать, что я в чьей-то команде. Для меня самое главное, чтобы журналисты понимали, что они защищены от нападок и «отфутболиваний» чиновников. С закрытостью политиков сталкивались все журналисты, и я сама знакома с ней не понаслышке.

Как журналист, у меня были конфликты с представителями власти, поэтому в этом плане я человек закаленный. Но многим журналистам нужна защита. Они хотят писать по факту, а чтобы это было возможно, журналист должен быть под защитой руководителя. Сейчас я в позиции защитника журналистов, но в то же время мне нужно работать с политиками и министрами.

– Каковы основные проблемы отечественной журналистики?

– У нас нет плохих журналистов, есть нелюбопытные журналисты. А журналист не может быть нелюбопытным. У него должно быть свое мнение, он должен быть в курсе всех событий в Республике, я уже не говорю о происходящем за пределами Республики. На легкую апатию журналистов повлияли и долгие годы нахождения под прессингом. Это все исходило от высшего руководства, до сегодняшнего дня это так и было. Президент давил на главу комитета, глава комитета на редакторов, и так далее до журналистов. Поэтому корреспонденты боялись озвучивать и раскрывать проблемы, проводить журналистские расследования, писать даже не критику, а то, что есть на самом деле. Реальная жизнь расходилась с картиной, которую бы хотели видеть власти. Они ее замалчивали и хотели, чтобы проблемы замалчивали государственные СМИ. Складывалось ложное мнение, что государственные СМИ – это некая     пресс-служба, которая обязана рисовать лакированную картину, даже если все не так уж и хорошо. Журналисты привыкли выполнять функции пресс-служб. Не надо считать, что раз журналист представляет государственное СМИ, он должен замалчивать проблемы и писать то, что хотят чиновники. Эти факторы тоже повлияли на то, что журналисты стали слабовольные.

– Значит, здоровая журналистская наглость, присущая нашим российским и зарубежным коллегам – не про нас…

– Когда я была молодой журналисткой агентства «Рес», главой Госкомитета была Ирина Гаглоева. После событий 2008 года шел процесс восстановления, темпами которого многие люди были недовольны. Все было запутано и когда мы писали хотя бы долю правды, на нас накидывались чиновники. И Ирина Гаглоева умела защищать своих журналистов. И наверно я в своей работе будут придерживаться этих принципов. Поэтому упомянутая здоровая журналистская наглость может появиться у наших журналистов, если им дать немного свободы, не боясь давления. Если журналист не будет бояться нападений, увольнения – это качество появится. Вообще журналистов с каждым годом в мире стали больше бить, убивать за их профессиональную деятельность. Это очень тяжелая и опасная работа, связанная с риском. Журналистов надо немного подтолкнуть, дать им почувствовать вкус настоящей журналистики, должен быть азарт, тогда они станут голосом народа, и озвучивать проблемы общества и государства. А когда ты озвучиваешь проблему, рано или поздно начинается решение проблемы. Это как нарыв, который вскрывают и потом лечат рану. Так и СМИ должны раскрывать нарывы в обществе. Это будет одной из первых задач в моей работе – дать больше свободы журналистам, но чтобы они в свою очередь придерживались закона о СМИ.

– Можно ли сказать, что государственные СМИ являются народным трибунами?

– До сих пор они не являлись народными трибунами. И понятие, что журналисты – это четвертая власть, очень спорное сегодня потому, что им не позволяли пользоваться этой властью. Соответственно у читателей появляется недоверие к государственным СМИ, ведь читатель стал очень чутким. Он знает, когда его обманывают, вешают лапшу на уши. Читатель стал разборчивым потому, что конкурентами государственных СМИ стали социальные сети. Все, что замалчивают государственные СМИ, рано или поздно будет в соцсетях и люди стали понимать, где их обманывают, а где нет. Поэтому нам надо возвращать доверие читателя к государственным СМИ.

– Как Вы оцениваете взаимодействие СМИ и власти?

– Не самое эффективное. Наши чиновники не осознавали и, кажется, сейчас не до конца осознают, что одна из их функциональных обязанностей – отчет населению через СМИ. Я понимаю, когда чиновники не дают комментарии негосударственным СМИ, опасаясь, что корреспондент позволит себе больше свободы в своих суждениях, но государственные СМИ, какие бы им права не давали, всегда находятся в каких-то рамках. И журналист никогда не переступит через то, на что имеет право. Некоторые чиновники боятся общения со СМИ. То ли потому, что не все хорошо в их сфере, то ли по другой причине, но страх у них есть. Многие, например, боятся телекамеры, это нормально. Я сама журналист, но я боюсь телекамеры. Но это не означает, что министр может не поднимать трубку, не сотрудничать со СМИ, неоднократно отказывать в комментариях. Это не нормально. Журналист имеет право прийти и спросить. Причем есть журналистика фактов и журналистика мнений. Так вот, наши журналисты меньше всего позволяют себе высказывать свое мнение. Его практически не бывает в материалах, они пишут по факту. И наши журналисты, тем более, не копаются в личной жизни чиновников и не задают вопросов на такие темы.

– Каким образом Вы собираетесь укладывать чиновников в «прокрустово ложе» в информационном плане?

– Необязательно, чтобы министр сам давал комментарий. Каждому министру надо определить в своем ведомстве, так сказать, «говорящую голову»- заместителя, пресс-службу, ответственных лиц и обязать их быть на связи со СМИ. Это надо во избежание проволочек, когда отказавшему в информации журналисту приходится сообщать об этом своему редактору, тот в свою очередь руководству издания, а он доходит с этим вопросом до председателя Госкомитета информации. Это говорит о том, что плохо работает закон, и чиновники плохо исполняют обязанности. Поэтому я не хочу, чтобы до меня доходили жалобы корреспондентов. Это будет пресекаться, каждый министр обязан отвечать на вопросы журналистов. СМИ – это четвертая власть, об этом забывать никому не стоит.

Работа журналиста заключается в обращении внимания власти на проблемы. Это их обязанность. Зачастую в силу занятости министры не знают о проблемах в их сфере. И журналист показывает проблемы, которые могут быть системными и это делается для того, чтобы ответственные лица обратили на это внимание. В этом журналисты помогают чиновникам. Идеальный вариант – это когда на поднятую журналистом проблему есть реакция властей. Вот это нужно внедрять в жизнь.

– В 2014 году был подписан Меморандум о сотрудничестве между СМИ РЮО и РСО-Алания. Масштабных проектов мы пока не видим, как и скромных. Будет ли что-то делаться в рамках Меморандума?

– Налаживать контакты с североосетинскими коллегами надо и определить, как именно мы можем сотрудничать. Но мне оставили столько проблем в Госкомитете, что нужно пока налаживать внутреннюю работу, чтобы решать другие вопросы. Так что, вопрос сотрудничества – не проблема и если мы обратимся к коллегам из Северной Осетии, я уверена, что Меморандум претворится в жизнь.

– Есть ли у вас в планах организация тренингов для журналистов с привлечением опытных российских специалистов или же обеспечивать участие югоосетинских журналистов в российских медиа-проектах?

– Это первостепенная задача, первый вопрос, над которым я думаю, как пришла сюда. Нам нужно поднимать уровень журналистов. Я не сомневаюсь в их уровне. Они работали в тяжелых условиях, освещали сложные и военные события. Порой у них нет тех технических возможностей, которые есть у российских коллег. Но журналистика идет вперед, и нам нельзя отставать. Необходимо учитывать интересы читателя, ему нужно давать информацию оперативно, качественно и интересно. Если быть неинтересным, у нас не будет читателей. А для нас главный приоритет, чтобы нас искал читатель, телезритель, чтобы ссылались на наши источники, интернет-сайты, газеты. Этого нельзя добиться, если не приглашать действительно «акул» журналистики с большим опытом, которые наладили работу в известных агентствах и могут поделиться опытом. Это первостепенная задача, которую я поставлю перед руководством. Обучение и повышение уровня журналистов затратное дело, и буду стараться добиваться средств и приглашать самых лучших специалистов, которые подскажут нашим журналистам, как делать свою работу профессионально.

– В век стремительно завоевывающего информационное пространство интернета, нет ли опасности, что участь других СМИ, например печатных изданий – обречена?

– Если газеты будут интересные, то им ничего не грозит. Хотя газетам стало сложно, на пятки наступают блогеры, колумнисты, группы в соцсетях, которые предпочтительны для читателей, они оттуда черпают информацию, а не из государственных СМИ. Если газеты поменяют свою политику и дадут реальную картину жизни, они будут интересны. Если читатель видит одну картину в жизни, и совершенно другую в государственной газете, он ее не купит. А объективно отражающая действительность газета всегда будет читабельной. Газеты могут конкурировать с интернетом, если напишут о том, что волнует читателя.

– Каждый назначенный руководитель ведомства ставит перед собой задачи, после выполнения которых, он может смело, с чистой совестью заявить, что ему не стыдно за свою работу. Какие задачи это для вас?

– Если мне удастся сработаться в команде с журналистами, поднять их профессиональный уровень, сделать профессию журналиста привлекательной, это будет большой плюс. Нужно поднять зарплату журналистам, улучшить условия работы, защищать их права и повышать возможности, и через все это сделать их работу престижной. Но, к сожалению, факультет журналистики ЮОГУ в основном оканчивают те, которые дальше не хотят работать журналистами. Увы, журналистика не привлекает нашу молодежь.

– С Вашим назначением, информационная отрасль получила руководителя, но не потеряла ли журналистика Республики журналиста. Это я к тому, продолжите ли писать, будучи главой Госкомитета?

– Да. Конечно. Хочу заметить, что по профессии я не журналист, а преподаватель английского языка и еще юрист. Но я стала журналистом. Мне сказали как-то, что самые лучшие журналисты получаются из тех, кто не оканчивал журфак. Не знаю, насколько это правда, но я люблю свою работу, это мое призвание. Мое природное любопытство подстегивает меня к тому, чтобы я писала. Я не могу перестать писать. Недавно мы были в тюрьме, освещали ситуацию с голодающими осужденными. Я там была в качестве главы Госкомитета, но потом написала колонку. Ведь я остаюсь колумнистом агентства «Спутник». Мне закон не запрещает писать и я счастлива, что у меня есть такая возможность.

Александр КЕЛЕХСАЕВ