Понятие что такое «хорошо», и что такое «плохо» разными народами может восприниматься по-разному. Для осетина «плохо» или «недостойно» – это когда человек своим поведением создает проблемы и неприятные ощущения для окружающих, когда частные интересы и корысть ставятся выше интересов общества, или же когда действия человека идут в разрез с правилами и нормами, принятыми в этом обществе. Причем, общество само непременно реагировало на любой акт недостойного поведения.
В осетинской жизни, всегда присутствовало много «æмбæлы» или «не ‘мбæлы» (принято – не принято). И все-таки были основополагающие нормы, на которых всегда держались дух народа, его сила и единство, как фундамент, без которого не может быть здания. Это – уважение к старшим, уважение к женщине, сохранение чести и достоинства. Неправильно думать, что уважение к старшим сводилось лишь к безоговорочному подчинению им.
В осетинской среде не было и не должно быть одного стандарта поведения для различных ситуаций. То, что непредосудительно в одной, может быть недостойным и оскорбительным в другой. В присутствии старших и женщин или же за столом, например, не может быть никаких вольностей, хамства, сквернословия. Сдержанно и скромно принято себя вести также возле храмов, святых мест, кладбищ, Словом, осетинское общество придерживалось многих «табу» — неписанных запретов того, что считалось недостойным и унизительным. И хоть каждый и был волен поступать в любой ситуации по-своему, ответственность за поступки перед обществом была очень высока. Потому что общество всегда реагировало адекватно. И если человек шел наперекор правилам и нормам поведения он навлекал на себя позор и презрение окружающих. И не только на себя, но и на всю семью, род, село. В тех условиях это было хуже физической смерти.
В самых крайних случаях на сельском сходе или Ныхасе человеку (чаще всей семье) могли объявить «Хъоды» – всеобщее презрение и отвержение. «Хъодыгонд» оказывался в общественном вакууме, как неодушевленный предмет. Никто не имел права общаться с таким или оказывать ему какую-либо помощь. А нарушивший обычай «Хъоды» и вступивший с отверженнным в контакт, сам рисковал оказаться в том же положении.
Случаи преднамеренных убийств или нанесения оскорбления членам семьи, рода неминуемо вели к кровной мести. Считалось, что такие преступления могут быть смыты только кровью провинившихся и его ближайших родных – мужчин. Тот, кто не смог отомстить, покрывал себя несмываемым позором и становился изгоем общества. Вражда родов могла продолжаться веками, унося десятки жизней молодых мужчин. При этом, даже в самые жестокие времена непримиримой вражды, кровники никогда не трогали детей, женщин и стариков. Такие действия рассматривались обществом, как низость, недостойная мужчины.
Обычно кровная вражда рано или поздно заканчивалась заключением мира. Порой требовалось огромное дипломатическое и ораторское искусство посредников чтобы убедить враждующие стороны остановить бессмысленное кровопролитие.
В условиях патриархального общества, любые мало-мальски значимые решения всегда принимались мужчинами. Мужчина был главой семьи и женщина никогда не смела перечить ему, особенно на людях. Ведь этим самым она унижала его, а значит и себя и всю семью. Умная женщина всегда старалась возвысить своего мужа в глазах окружающих, а спорные вопросы решались дома.
Раньше женщина не вмешивалась в разговор мужчин, не присутствовала на Ныхасе, не имела права ходить во многие святилища. Но наряду с этим, женщина, как хранительница очага, пользовалась большим уважением и почетом. Она занимала своё, особое место в структуре осетинского общества. С этим уважением связано много старых осетинских традиций. Красива и благородна, например, древняя традиция немедленно прекращать поединок если женщина бросает свой платок между дерущимися.
Интересен и неоднозначен обычай «уайсадын» – когда невеста не имела право разговаривать в присутствии старших членов семьи: свекра, свекрови и братьев мужа. Этот обычай держал невесту на достаточном расстоянии от старших и не давал ей перейти грань дозволенности и приличия (æгъдау).
В больших семьях женщины (свекровь, дочери и невесты – строго по старшинству и положению) распоряжались чисто женскими делами: приготовлением пищи, уходом за детьми и т.п. Большим позором мог покрыть себя мужчина, «совавший нос» в эти дела. Поэтому, осетин никогда не готовил пищу в семье, не шил, не ткал, не стирал, не ласкал детей и не брал их на руки в присутствии посторонних или старших.
Уделом мужчин были тяжелый физический труд, обеспечение семьи всем необходимым, ответственность за семью и род, а также их защита. Словом мужчина должен был быть безусловным добытчиком, распорядителем и воином. Мальчиков с раннего детства воспитывали в спартанском духе, без баловства, в труде и готовности к защите. В нужде и тяжелых условиях горской жизни молодые люди постигали науку жизни, тренировали дух и тело, упражнялись в воинских искусствах. Ведь каждый мальчик прежде всего рассматривался, как будущий воин. Большим почетом пользовались те молодые люди, которые лихо джигитовали, стреляли из винтовки и фехтовали. Необходимыми атрибутами также считались умение красиво плясать и петь. Самым страшным как для мужчин, так и для женщин был позор. Проявивший трусость, малодушие, в бою, например, покрывал позором не только себя но и весь род. И наоборот, храбрые и мужественные воины, становились героями на века. Их героизм воспевали в песнях и сказаниях.
Девочек же, наоборот, воспитывали скромными, сдержанными, целомудренными и женственными. Любая вольность, дерзость или проявление качеств, присущих мужчинам (как то: деловитость, твёрдость характера, стремление к лидерству и т.п.), могли покрыть имя девушки таким позором, что потом ни один достойный юноша не стал бы свататься к ней.
Единственным местом, где молодёжь встречалась и общалась были места проведения праздников и свадеб.
Парни приглашали девушек на танец и были счастливы, если удавалось потанцевать с той, которая нравится. В этом танце они показывали всю свою сноровку и удаль. Кроме того, в традиционном танце «Симд» можно было взять девушку под руку, не навлекая на себя гнева её родни.
Во взаимоотношениях мужчин и женщин, их поведении на людях, всегда главными элементами были скромность и сдержанность. Считалось неприличным говорить о своей жене или, тем более, хвалить её. А если всё-же приходилось упоминать о ней, или о детях, мужчина всегда, как-бы просил прощения у окружающих («Уæ фарн бирæ, …»).
При этом муж и жена не называли друг друга по имени. Обходились выражениями типа «Не фсин» (наша хозяйка), «Сывæллæтты мад» (мать наших детей), «Нæ лæг» (Наш мужчина), «Нæ хæдзары хицау» (Глава нашего дома) и т.п. Часто муж называл жену и по её «фамильному имени»: Къæбысон» (из Кабисовых).
Осетин никогда не обнажался на людях или в общественных местах, даже во время сильной жары или тяжёлой работы. Это считалось бы постыдным и недостойным мужчины поведением.
Интересны и взаимоотношения между старшими в доме и невесткой. Обе стороны соблюдали между собой определенную дистанцию. Старшие – не позволяя никаких вольностей и непристойностей в присутствии невесты. Та же дистанцировалась и держалась в рамках осетинской этики через обычай «Уайсадын». Она не имела право разговаривать в присутствии старших членов семьи и, тем более, с ними самими, обходясь общением через младших.
В более поздние времена, в Осетии стали практиковать «Снятие Уайсадын», то есть освобождение невесты от соблюдения этого обычая. Для этого, хозяин дома забивал быка или барана, приглашал близких и соседей на кувд (пир). Здесь, в присутствии всех, он преподносил невестке почетный бокал, благодаря её за столь рьяное соблюдение традиций и высокую мораль, и разрешая ей с этого момента разговаривать с ним и при нем.