Европейская политика в отношении Южной Осетии и Абхазии впервые была озвучена в декабре 2009 года под названием «Non-Recognition and Engagement Policy with Abkhazia and South Ossetia» (NREP). В русскоязычной прессе она получила название «вовлечение без признания». Основу проекта Евросоюза составляет непубличный документ Комитета по вопросам политики и безопасности ЕС «О непризнании в отношении Абхазии и Южной Осетии и параметрах политики участия ЕС», а официальное продвижение стратегии было возложено на специального представителя ЕС по Южному Кавказу Питера Семнеби.
«Вовлечение без признания» было задумано Брюсселем как политика взаимодействия с Цхинвалом, Сухумом и Тбилиси, направленная на вовлечение сторон в европейские форматы и институты. Данный подход является формой официального сотрудничества и взаимодействия с государствами, не получившими широкого международного признания. Британский ученый Дж. Кер-Линдси считает, что такой способ предоставляет странам «высокий уровень свободы дипломатических отношений», а также, по его мнению, приводит к снятию ограничений «международной непризнанности». Европейская инициатива не получила подкрепления в виде официального документа, а свою известность приобрела после упоминания в докладе Института исследований безопасности ЕС.
Политика взаимодействия с Южной Осетией и Абхазией на практике получилась заметно отличной от описанной выше формулы. Кандидат политических наук факультета европейских исследований румынского Университета Бабеша Александра Сабоу, разбирая результаты подхода ЕС, признает его провальным по ряду объективных причин.
Во-первых, отсутствие официального документа ведет к сумбуру, непоследовательности в действиях и невозможности конкурирования с официальным политическим курсом. Так, на фоне деятельности крупных международных организаций (МККК, ОБСЕ, ООН) попытки ЕС выстроить взаимодействие с Южной Осетией и Абхазией остались незамеченными как для населения республик, так и для международного сообщества.
Во-вторых, народ Южной Осетии и Абхазии отождествляет Брюссель с Тбилиси, что снижает уровень доверия к европейцам.
Наконец, в-третьих, имеющие крепкий фундамент отношения с Российской Федерацией и, как следствие, вовлечение республик в российские двусторонние инициативы не позволяют Евросоюзу воздействовать на политические процессы Южной Осетии и Абхазии.
Единственный эффект, который европейская политика оказала на отношения между странами, отразился на трансформации политического курса Грузии от изоляционизма к стремлению привлечь население Южной Осетии и Абхазии на свою сторону путем использования мягкой силы.
В феврале 2017 года Европейский Союз открыл безвизовый режим для грузинских граждан, в том числе для повышения престижа грузинского паспорта в независимых республиках. За принятием решения об упрощенном въезде в Европу последовало заявление тогдашнего министра иностранных дел Грузии Михаила Джанелидзе о том, что отмена виз будет касаться в том числе жителей Южной Осетии и Абхазии. Однако для этого должен быть грузинский паспорт.
Европейский взгляд на решение грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов оказался чересчур сложным. Вдобавок инициатива не получила официальной поддержки, хотя могла бы положительно повлиять на развитие торговли, туризма, общественных и образовательных проектов в республиках. С другой стороны, вмешательство ЕС во внутренние дела республик Закавказья могло вызвать эскалацию напряжённости в регионе – яркий пример последствий «евроинтеграции» мы можем наблюдать на территории современной Украины. Поэтому, вероятно, безрезультативность европейских попыток принять Южную Осетию и Абхазию под своё шефство через «Вовлечение без признания» избавила обе республики от нового витка конфликта.
Аслан ДЖИОЕВ