Известный югоосетинский политик, лидер Коммунистической партии РЮО Станислав Кочиев в интервью нашему изданию дал оценку внутриполитическим процессам и предстоящим парламентским выборам.
– Станислав Яковлевич, приближаются парламентские выборы. В обществе предвыборного «напряжения», как это бывало в предыдущие годы, пока не ощущается, но информационно-политическое поле уже формируется…
– Это напоминает затишье перед бурей, впрочем, как всегда. Политические силы республики пока «затаились», но ближе к выборной кампании проявят активность. Думаю, парламентские выборы в 2024 году будут горячими, спорными и интересными, а для многих политических сил и «опасными». Не все же политические партии смогут войти в состав Парламента VIII созыва. Результаты выборов редко оказываются удачными, тем более, чтобы устраивали всех. И выборы в будущем году не будут исключением.
– На предыдущих парламентских выборах в 2019 году вернули мажоритарно-пропорциональную систему. Оправдан ли этот шаг?
– Думаю, мы слишком рано вернулись к смешанной мажоритарно-пропорциональной системе. Еще до перехода к данной системе я предупреждал руководство страны, что это может повлечь за собой непредвиденные обстоятельства, обострение внутриполитической ситуации. Так и получилось.
– На конкретном примере можете сказать о промахах этой системы?
– Тогда придется назвать фамилии, не хочу персонифицировать.
– Насколько напряженными, по Вашему мнению, будут парламентские выборы, учитывая, что на политическую авансцену выйдут новые партии?
– Думаю, в этом смысле особых неожиданностей не будет. Молодые партии будут претендовать на депутатские мандаты, и я рад, что такие амбиции в нашей политической системе существуют. Участие новых партий в выборах — это хорошо, потому что будут представлены разные мнения, которые поборются за места в Парламенте. Политическая «кухня» будет разнообразной, населению предоставят более широкий выбор. Многие партии получат опыт для дальнейшей политической жизни. Те, кто должен жить, выживет, а другие, как бабочки- однодневки, «умирают» после выборов, и это правильный политический процесс естественного отбора.
Однако народное мнение должно быть широко представлено в парламенте.
Именно поэтому считаю, что надо снизить предвыборный порог с 7% до 4 – 5%. Порог очень высокий, а «разыгрываться» будет всего 17 мест. Кроме того, партии, преодолевшие 3-процентный барьер (а это высокий порог для нашего общества), должны получать финансовую государственную поддержку. И чтобы не допустить нецелевого расходования денежных средств, осуществлять это надо под строгим контролем Минюста и финансовых органов.
– Вы считаете, новые партии смогут составить конкуренцию опытным политическим силам?
– В республике есть очень опасная общественно-политическая тенденция – протестное голосование. И каждое такое голосование ведет к обострению ситуации. На выборах каждый гражданин должен решать для себя и взвешенно голосовать за того или иного народного избранника. Как говорят в Венгрии: «Увидим, сказал слепой…». Пока сложно прогнозировать, может, и увлекут электорат красным словцом или изобилием обещаний.
– Довольно часты негативные комментарии в соцсетях по поводу появления новых политических сил. Есть ли в обществе запрос на новых политических игроков?
– Да. Такой запрос бывает всегда. Люди ищут что-то новое, свежее, одно и то же быстро надоедает. Надо понимать, что все процессы, происходящие и в обществе, и в природе, развиваются по одним и тем же законам. Люди склонны искать новое, надеясь на лучшее. А насколько будут оправданы их ожидания, покажет жизнь.
– Если рассматривать программы политических партий, – они схожи, в приоритете – защита интересов югоосетинского народа, прав и свобод граждан, улучшение уровня жизни в республике. Но о государственной идеологии, как правило, даже не упоминается, нет конкретных предложений о дальнейшем государственном политическом курсе. Не является ли это серьезным упущением политических сил, которые должны и будут влиять на политические процессы и развитие государства?
– Этот вопрос актуальный, но касается не столько политических партий, сколько самого государства. Мы все еще пребываем в поисках государственной идеологии, и все еще не можем ее найти. А между тем в середине 18 в. известный российский политик Петр Шувалов говорил, что самое главное в государственной идее – это «сбережение народа», и вот вокруг этого короткого, но объемного тезиса нужно построить свою государственную идеологию.
Это как раз может стать той политической ориентацией, которая приведет к объединению народа. Ведь рефлекс самозащиты должен когда-нибудь сработать у общества. Перед угрозой смерти у человека лихорадочно начинает работать «чердачное помещение», и предпринимаются какие-то действия. Вот и мы в таком же положении. Пора это осознать! Надо работать над государственной идеологией, но не так, чтобы кому-то поручили, кто-то выработал. Нет. Как в свое время Библия писалась коллективно и поколениями, так и государственная идеология. Когда-нибудь же мы должны начать эту работу. Сначала определить основные приоритеты, сократить их до минимума, чтобы выделить «ядро».
Война всегда объединяет наш народ в одном порыве, но стоит ей закончиться, как опять начинаются политические драки.
Что касается идентичности программ партий, то государство должно быть заинтересовано в улучшении и усилении эффективности своей политической системы, на которую опирается. И это – политические партии. Государство должно «выращивать» эти партии, помогать им. Партии, которые не имеют будущего, умирают естественной смертью. Мало тех, кто намерен занять серьезную нишу в политическом поле, и они будут набирать вес в политике. Происходит естественная селекция, благодаря которой, как крупицы золота, остаются несколько политических партий.
У нас, согласно системе классификации политических позиций, вся идеология общества на левом фланге. На начальном этапе нашей новейшей истории были и правые, и левые, и центристы. Кроме левых все были невостребованными и быстро исчезли. Вот почему у них идентичные программы. Свобода слова и печати, свобода и права граждан, равенство перед законом – основополагающие принципы, которые давно сложились, читаются как мантры. И все партии опираются на эти термины.
– Президент Алан Гаглоев неоднократно заявлял, что готов делиться с парламентом полномочиями и разделять ответственность. Как Вы считаете, какие полномочия глава государства должен передать законодательному органу?
– Сегодня есть политические силы, предлагающие перейти на парламентскую форму правления, наше общество сегодня не готово к этому. Президентско-парламентская форма правления – пока наиболее приемлемая для нас. Но считаю для баланса сил неплохо было бы вернуть парламенту некоторые его полномочия, которыми он располагал в начале нашей государственности. Допустим, ранее назначение Генпрокуратуры, Верховного суда и главы Нацбанка была прерогативой парламента. И эти органы ежегодно отчитывались о своей деятельности перед депутатами, которые оценивали их работу. Я был председателем Парламента III созыва, и в эти органы мы посылали курирующих эти сферы председателей комитетов, которые должны были ознакомиться со всеми вопросами на месте. После отчета перед парламентом с содокладом выступал и председатель комитета, который либо подтверждал сказанное, либо опровергал его, и в зависимости от дискуссии оценивалась их работа. Сегодня отчеты перед парламентом – формальные мероприятия, информацию чаще всего заслушивают даже без обсуждения.
Кроме того, я не раз говорил, что нужно создать независимый Конституционный суд. Три года назад, когда политика выплеснулась за стены парламента и стала делаться на улице, не было органа, который бы разрулил политический кризис в республике. В таких вопросах ставит точку именно Конституционный суд, который состоит из двух представителей парламента, двух представителей президента и одного человека на паритетных началах. Никто не застрахован от будущих потрясений. Конституционный суд в этом отношении может сыграть роль третейского. Когда между ветвями власти борьба, последнее слово остается за Конституционным судом.
Все политические силы, которые идут во власть, говорят, что первым делом создадут Конституционный суд, но потом, как правило, вопрос остается забытым.
– В Южной Осетии на каждом этапе ее развития наблюдались противоречия между исполнительной и законодательной ветвями власти, зачастую приводящие к политическим кризисам. Как Вы оцениваете их сотрудничество сейчас?
– Римское право разделило власть на три ветви: законодательную, исполнительную и судебную, если они объединяются в одном лице, то это приводит к политической узурпации власти и даже к тирании. Когда между парламентом и исполнительной властью бывают разногласия, они должны решаться парламентскими методами. Если разногласия серьезные, вмешивается и судебная ветвь. Противодействие ветвей должно протекать в рамках закона и Конституции. Во дворе 21 век, а мы все еще апеллируем методами средневековья – кто кого перекричит. В политической системе должен чувствоваться прогресс.
– Ценз оседлости – как камень преткновения при выборных кампаниях. Каково Ваше мнение об этом?
– Я неоднократно говорил, что ценз оседлости – устаревшее и позорное явление. В идеале оно не должно быть в демократическом государстве, когда отношения политических сил находятся на цивилизованном уровне, если правительство, выходит с аргументированными предложениями в парламент и получает соответствующую поддержку. У нас порой в оппонентах видят соперников и искусственно повышают уровень политического противостояния до вражеского. Это как «детская болезнь», которая затянулась надолго. «Детские болезни» должны уходить с детством, а у нас они продолжают «жить». Но наступило ли время отменять его? Государство должно само прийти к этому решению, чтобы поэтапно – пока смягчить ценз оседлости, а потом, в идеале, и вовсе его отменить.
Мадина БЯЗРОВА
