На прошлой неделе в Южной Осетии побывал известный осетинский кинорежиссер, актер, продюсер, автор и режиссер фильма «Август. Цхинвал» Аким Салбиев. Приехать в республику его побудило стремление посетить показ спектакля «Последний свидетель», приуроченный к 16-й годовщине августовской агрессии Грузии против РЮО.
Аким Салбиев – кавалер высшей государственной награды Южной Осетии – ордена Почета, лауреат премии Коста Хетагурова, обладатель званий заслуженного деятеля искусств РФ, народного артиста Северной и Южной Осетии. Помимо документальной ленты, посвященной событиям 08.08.08, Аким Салбиев снял десятки фильмов о выдающихся осетинах и известных мировых звездах. В его копилке также целая серия художественных кинокартин, включая «Одиннадцать писем к Богу», «Между воскресеньем и субботой», «Ищу невесту без приданого» и многие другие.
Яркие грани незаурядного таланта Акима Салбиева проявились и в области литературы. Его произведения регулярно публикуются в «Литературной газете», а за книгу киноновелл «Небесные племена» он стал лауреатом премии «Лучшее перо России». Отдельное направление творчества режиссера – выпуск альбомов песен собственного сочинения.
Многогранность творческих устремлений Акима Салбиева, масштабность нестандартных подходов позволили ему стать организатором и президентом международного кинофестиваля «Владикавказ», а также провести в качестве режиссера такие крупнейшие мероприятия, как празднование 850-летия Москвы и 70-летия Победы в Великой Отечественной войне.
Об этом и других интересных страницах своей творческой биографии он рассказал в интервью газете «Южная Осетия».
– Вас часто называют «всеядным», как Вам удается практически одновременно охватывать разные направления? В этой связи задам логичный вопрос: что из перечисленного Вам ближе всего? И какое направление искусства оказало на Вас большее влияние в плане становления творческой личности?
– «Всеядность» вытекает из самости Акима Салбиева. Когда у человека есть самость, он сам выбирает чем заниматься, исходя из того, что ему интересно. К примеру, сегодня я снимаю кино, завтра пою, а послезавтра могу посетить спектакль. Для меня главное – заниматься любимым делом, и в это определение прежде всего входят кино, театр, телевидение, музыка. Сделать акцент на чем-то одном и заниматься только этим я не могу, хотя сегодня говорят, что надо быть узконаправленным специалистом и не распыляться по разным направлениям. Но подобный подход не для меня. Во время учебы во ВГИКе к нам приезжал величайший польский режиссер Анджей Вайда и он сказал очень интересную вещь: «Я каждый свой день расписываю так, чтобы не было свободного времени на глупые поступки». Поэтому я обожаю все, чем занимаюсь. Приехал специально в Южную Осетию, чтобы посмотреть спектакль «Последний свидетель», затем буду записывать новые песни на севере Осетии, а после у меня запланированы съемки в кино. Мне нравится быть ярким и «всеядным». И я бы хотел, чтобы те, кто прочтет это интервью, последовали моему примеру. В эпоху клипового мышления нельзя быть однородным и однозначным.
ГЛАВНОЕ – НЕ СТАТЬ «СИНТЕТИКОЙ»
– Раз уж Вы заговорили о клиповом мышлении, хочется спросить, как Вы относитесь к этому явлению? Может ли оно сформировать личность?
– Отношусь с горечью, поскольку клиповое мышление превращает человека в какую-то «синтетику». Оно никогда не сформирует полноценную глубокую личность. Клиповое мышление – это фрагментарность чувств, ощущений, это информация, которая здесь и сейчас. Мне это чуждо. Чтобы избежать этого, нужно остановиться и отказаться от мейнстрима, отрешиться от окружающего нас безумного потока информации и взять в руки книгу, скажем, Бунина, перечитать «Солнечный удар», «Темные аллеи» …
Я сам очень много читаю, главными авторами для меня остаются Юрий Трифонов, Виктор Астафьев, Василий Белов, Валентин Распутин. Всегда нужен большой текст, побуждающий нас размышлять. Кроме того, мне близки разговоры о любви, о семье, о доме, о саде. У человека должен быть сад, потому что только там он может быть настоящим. Важно также почаще общаться с родными – бабушками, дедушками, тетушками. Это дает абсолютно положительный заряд, иные внутренние ощущения. Нужно не просто разговаривать с человеком, но вслушаться, вглядеться в него. Конечно же, я не отрицаю, что есть люди, которые по-другому мыслят и следуют запросам времени. Но в наше время необходимо беречь свою душу от выхолащивания, от обнуления, которое неизбежно при клиповом мышлении.
ШКОЛА МУДРОСТИ ОТ ВАСО АБАЕВА
– Вы сняли большое количество документальных фильмов о знаковых персонах своего времени. Среди них кумиры миллионов Майкл Джексон, Ален Делон, Жан-Поль Бельмондо, Хулио Иглесиас, а также известные осетины. Кто из героев ваших документальных лент произвел на Вас наибольшее впечатление своей харизмой, многогранностью или, может быть, какой-то внутренней тайной, которую Вам не удалось разгадать?
– На первое место среди своих героев я бы, безусловно, отнес Васо Абаева. Мы познакомились с ним в 1982 году, я часто приходил к нему в гости, но фильм о нем снял только через двенадцать или пятнадцать лет. Он для меня остается самой главной тайной. Это касается и его семейной жизни, и научной деятельности. Васо Абаев был очень глубоким человеком. Он не написал ни кандидатской, ни докторской диссертации, но каждый том его историко-этимологического словаря засчитывали как кандидатскую и как докторскую. Это для меня непостижимо. Скажу то, что я никогда не рассказывал. Как-то в Москве мы, осетины, отмечали праздник Джиуаргуыба. Я опоздал на куывд и старший, к удивлению других, посадил меня рядом с собой, а затем поручил отвезти Василию Ивановичу почетную часть угощения со стола – три пирога и мясо. Я приехал к нему впервые в 10 вечера. Он с супругой принял дар и пригласили на другой день в гости пообедать вместе с ними. Я как молодой осетин опоздал на целый час. Пришел не в два часа, а в три. Мы сели за стол, пироги были уже холодными и вдруг я, набравшись смелости, спрашиваю, а нельзя пироги подогреть? Василий Иванович, не меняя выражения лица, отвечает, что в два часа они были горячие. И я понял, что никогда не должен опаздывать. Для меня это был урок от Васо Абаева, который я навсегда запомнил. Потом мы еще много общались, более двадцати лет, но после того случая я больше никогда к Василию Ивановичу не опаздывал. Приходил всегда на пятнадцать минут раньше. Общение с ним для меня стало великой школой мудрости и мировоззрения.
А вот в случае с Григорием (Гокки) Токати, о котором я также снял фильм, отношения развивались несколько в другом русле. Я переписывался с ним два года. Он не подпускал меня к себе, и я не мог понять почему. До сих пор храню у себя эту долгую двухлетнюю переписку. И вот наконец, когда мы с ним встретились, он спросил, а почему вы не спрашиваете, по какой причине я так долго не хотел вас принять? Я сказал, что как кинорежиссер я добился своего, остальное уже неинтересно. А он продолжает: «Это должно быть интересно именно вам. Я просто думал, как вы в тридцать лет стали народным артистом Осетии, сняли мировых звезд».
Я тогда ответил достаточно дерзко: «Вы думали, только Вы один такой гениальный и талантливый, не думали, что в Осетии еще могли остаться такие же?». Может быть, мой ответ прозвучал резковато, но на это были свои причины. Меня прежде всего замучила двухлетняя переписка. Более того, о своем согласии на съемки фильма он сообщил 25 декабря, указав, что у нас есть месяц до 25 января. А в Англии тогда в разгаре празднование Рождества, в английском посольстве никто не работал. И только благодаря помощи друга – англичанина мне удалось получить визы. Причем визы привез в конверте пилот самолета, работавший по рейсу Лондон – Москва. Нам пришлось самим наклеить визы в паспорта. Так мы смогли попасть в столицу Великобритании, иначе было никак, поскольку с конца декабря до середины января там мертвый сезон. Именно поэтому, памятуя об этих приключениях и долгой переписке, я ответил ему в подобном духе. В целом у меня сложилось о Токати впечатление как о человеке с лоском и высокомерном.
Из героев моих документальных фильмов очень запомнилась Жанна Плиева. Этот глубокий человек, гениальный композитор и пианист, опередившая свое время на целый век вперед, вместе с тем оставалась такой необычайно простой и понятной в жизни и в отношениях. Для меня это большая загадка. Она никогда ни на кого не держала зла, всегда все прощала. К сожалению, после ухода сына она надломилась. Конец многих великих людей часто бывает таким.
ОДИНОКИЙ КУМИР МИЛЛИОНОВ
Из мировых звезд, наверное, больше других запомнились Ален Делон и Жан Поль Бельмондо. Делон поразил меня тайной своего одиночества. Пользовавшийся бешеной популярностью, да так, что не мог спокойно ходить по улицам, поскольку тысячи женщин были готовы разорвать его на сувениры. Ален Делон был очень одиноким человеком, а его личная жизнь оставалась загадкой. Да и в общении он был скрытным.
– А как Вам удалось раскрыть его?
– Я всегда добиваюсь своего. Как гласит известное изречение – нет некорректных вопросов, бывают некорректные ответы. Вот и все. Делон в ходе съемок рассказал об отношениях с супругой Мирей Дарк, о большой любви к Роми Шнайдер. Но особое место в его жизни занимала Далида. Они жили на одной лестничной площадке и когда Делон возвращался с очередных съемок, рассказывали друг другу о своих впечатлениях. «А потом, – говорит Делон, – в какой-то момент я себе сказал: она рядом, я рядом, а почему мы не вместе. Но уже было поздно, мы остались только друзьями». Он очень сожалел и сокрушался об этом. В память о Далиде Делон выпустил большой альбом ее песен с фотографиями. Они вместе исполнили легендарную песню «Paroles, paroles». Когда Делон рассказывал о Далиде, я вдруг почувствовал, что он сейчас искренен. Эта была его настоящая, большая, потаенная любовь, но каждый из них занимался карьерой, и потому он остался глубоко одиноким.
Вот Бельмондо был полной противоположностью Делону. Во время съемок мы ходили по Елисейским полям и ему со всех сторон кричали: «Бебель, Бебель, привет!». Он был открытым человеком, как и его улыбка. Как говорил Достоевский, «посмотри, как улыбается человек и тебе все станет о нем понятно». У Бельмондо и Делона были совершенно разные улыбки, поэтому они и притягивали. Делон с годами терял прежний лоск. Он понимал, что старея, становится некрасивым, а Бельмондо, наоборот, с возрастом становился все интереснее и ярче, как старое выдержанное вино становится более приятным на вкус.
САМЫЙ ВАЖНЫЙ ФИЛЬМ
– «Август. Цхинвал» … Что для Вас самого значил этот фильм? До какой аудитории Вы хотели достучаться, рассказав о трагедии Южной Осетии в августе 2008 года?
– Фильм – это всегда высказывание и поступок режиссера. В моей биографии «Август. Цхинвал» стал самой важной документальной кинокартиной. Я хотел рассказать миру о Пятидневной войне не просто как осетин, на Родине которого произошла трагедия, а как режиссер. До сих пор помню – когда я въехал со своей съёмочной группой в Цхинвал, в городе стоял очень неприятный запах, я спросил: это резина горит? И мне ответил оператор Михаил Немысский, человек, который был старше меня, мой учитель в кино. Он сказал, что это тлеют тела людей… Моя история событий войны, которую хотел снять, в тот момент рухнула в одночасье. В старой части города я встретил одиннадцатилетнего мальчишку Диму Джиоева, с которым впоследствии подружились. Он бродил по улицам Еврейского квартала без верхней одежды. Узнал от него историю его семьи, рассказ мальчика глубоко потряс меня.
После этого я решил рассказать о трагедии Цхинвала его глазами. Потом Жанна Плиева написала музыку к фильму. Благодаря первому послу РФ в Южной Осетии Эльбрусу Каникоевичу Каргиеву фильм был показан министру иностранных дел РФ Сергею Лаврову, с которым мы живем в одном доме в Москве.
Я бы сам не посмел ему показать, несмотря на то, что мы соседи. В результате «Август. Цхинвал» увидел почти весь мир. Его отправили во все посольства РФ, организовав премьерные показы. Я лично объездил с этим фильмом более пятидесяти стран, пытаясь донести правду о Южной Осетии. И каждый раз, сидя в зале, заново все переживал. Зрители смотрели, затаив дыхание, часто не понимая происходящего на экране. Многие думали, что это Россия напала на Грузию. Приходилось останавливать фильм на пульте и показывать названия улиц Цхинвала, объясняя, что в Грузии названия пишут на грузинском, и что это не грузинский город. К примеру, у меня были тяжелые стычки в Норвегии с моими коллегами кинематографистами, которые выступали в поддержку Грузии, но я всегда выходил победителем. Им пришлось признать, что да, это Грузия напала на спящий город. Подобное признание дорогого стоит.
– Есть у Вас в планах снять новый фильм о Южной Осетии? Какую тему бы выбрали на этот раз? Или, может, Вы планируете реализовать какие-то другие проекты в РЮО?
– У меня есть желание создать в Южной Осетии киностудию. Здесь обязательно должно сниматься кино. В качестве одной из возможных историй для будущего фильма я бы использовал события, связанные с заключенными Цхинвальской тюрьмы в августе 2008 года. Тогда начальник тюрьмы выпустил зеков на свободу, сказав им: «Идите, воюйте». И они, отвоевав, вернулись обратно в тюрьму и были потом амнистированы. Вторая история, когда две медсестры психиатрической больницы в разгар обстрела города эвакуировали своих пациентов. На самом деле вот это сюжет настоящей драмы. Есть у меня еще одна история, но она эксклюзивная. Если соединить их вместе, получится фильм мирового уровня. Регалии и почести мне не нужны, в карьере я всего добился. Но хочется снять честную, прямую историю о Южной Осетии, о наших современниках – настоящих героях. Для открытия киностудии в Южной Осетии есть все предпосылки. Нужно лишь волевое решение руководства. Фильм, о котором говорил выше, стал бы первым проектом новой киностудии.
ПОЧЕМУ ОСЕТИНЫ ВСЕ ПРОЩАЮТ?
– В этот свой приезд в Цхинвал Вы посетили показ спектакля «Последний свидетель», повествующий о событиях геноцида 1920 года. Ваши впечатления? В чем главное предназначение подобных постановок и фильмов? Сохранить память о трагических страницах прошлого для будущих поколений, или донести нашу правду до общественности других стран и регионов?
– «Последний свидетель» меня, конечно, потряс. Но одновременно мою душу охватил ужас после слов одного из персонажей о том, что «осетины быстро все прощают». Почему мы не ответили на геноцид 1920 года? В 1922 году Грузия вошла в состав СССР. Почему не было публичной оценки этих действий грузинских меньшевиков? Почему Сталин промолчал? Во время Великой Отечественной войны он выселил чеченцев, ингушей, балкарцев и другие народы. Почему этот геноцид остался незамеченным, в отличие, к примеру, от геноцида армянского народа? Я смотрел «Последнего свидетеля», и душа моя не плакала, она возмущалась. Как мы смогли такое простить? Именно поэтому потом случились 1992 год и последующие события, потому что не было должной оценки. Я думаю, что мы опаздываем везде, как это ни горько звучит. Не буду говорить громко о том, что мы проигрываем информационную войну. Историю о геноциде 1920 года должен узнать весь мир, но сделать это возможно только через кино.
– Вы возглавляете «Аланский культурный центр Акима Салбиева». В чем заключаются задачи центра и каковы приоритеты его деятельности?
– В рамках центра мы проводим в Москве встречи и различные мероприятия по популяризации нашей истории и культуры. Это касается как севера, так и юга Осетии, поскольку я никогда не делил Осетию на части. У меня есть единомышленники-осетины, которые поддерживают меня на этом поприще.
Центр был открыт сравнительно недавно, в период пандемии. Его главной задачей я вижу распространение информации об Осетии, о тысячелетней истории наших предков – скифов, сарматов, алан. Нам нужно шире и ярче преподносить себя миру, не замыкаться на чем-то мелочном. История и культура Осетии гораздо глубже и богаче, нежели сегодня многие себе представляют. Мы потомки не просто многочисленных кочевых племен, а наследники неординарной и во многом загадочной скифо-сарматской цивилизации. Отсюда глубинный смысл Нартовских сказаний и многих наших традиций. Все эти моменты нужно сделать, что называется, достоянием широкой общественности.
ВОЕВАТЬ ЗА КУЛЬТУРУ
– Масштаб Вашего творчества с самого начала был, что называется, всесоюзным, а потом и всероссийским, но хотелось бы немного обратить Ваше внимание на проблемы малой Родины, на актуальные вопросы культурного развития. Если коротко, что сегодня является главным условием для развития национальной культуры? Где ее сильные и слабые стороны? В данном случае я имею в виду и север, и юг Осетии?
– Главная беда сферы культуры в Осетии в том, что она всегда была на остаточном принципе. У нас выдающиеся писатели, ученые, художники. У нас столько всего, что любой маленький рассказ может стать основой для большого фильма. Однако в культуру надо вкладывать. Приведу в пример знаменитое высказывание Уинстона Черчилля, когда в разгар войны ему принесли бюджет страны на рассмотрение и он спросил, а где же расходы на культуру? Ему отвечают, война же идет. Тогда он сказал, если нет культуры, за что мы тогда воюем. Надо воевать за культуру. Однако такого понимания пока нет.
Алла ГЕРГАУЛОВА
