В детстве и отрочестве во время летних каникул я, как и многие мои сверстники, часто бывала в п.Дзау у бабушки Ольги Гаглоевой и дедушки Никифора Цховребова. Эти дни заполнялись незабываемыми впечатлениями: походами в лес, на речку, знакомствами с новыми друзьями и т.п. Не меньше радовало общение с самими дедушкой и бабушкой, которые по сравнению с пребывающими в вечной суете родителями степенно рассказывали о делах и нравах минувших дней. В ответ на их бесконечную заботу мне тоже всегда хотелось сделать что-нибудь приятное.
Однажды я решила провести в доме генеральную уборку (чем я ещё могла порадовать стариков?). Вычистив все углы и полки, я принялась за уборку «иконостаса» – это было особое место в доме: на стене над старым комодом за стеклом в темной рамке в бабушкиной спальне висели семейные фотографии наших многочисленных родственников. А посередине располагался большой портрет молодого солдата с грустными глазами. Я аккуратно сняла его фото с гвоздя и, тщательно протерев с него пыль, убрала в шкаф.
Вечером бабушка Ольга Михайловна после многотрудного дня собиралась отдохнуть. Заметив, что я прибрала в доме, долго-долго меня хвалила, благословляла, и вдруг ее взгляд остановился на том месте, где много лет висела фотография солдата.
Ее всегда доброе лицо вдруг помрачнело и ледяным голосом она произнесла: «А где фотография моего сына?!». Пытаясь смягчить испугавший меня жесткий голос бабушки, я пролепетала в ответ: «Бабуля, это я её убрала в шкаф. Она столько лет уже там висит. Ведь много лет прошло с тех пор, как закончилась война…»
После моих слов бабушка глубоко вздохнула, замолчала и затем начала говорить: «Внученька, прошу тебя запомнить на всю жизнь то, что я тебе поведаю сейчас… В будущем ты и сама станешь мамой и бабушкой и тогда вспомни мои слова…»
– Это произошло много лет назад, в далёком 1920 году. Грузинские меньшевики напали на мирную Южную Осетию и прошлись по всей её территории огнём и мечом, выжигая села, грабя и убивая мирных жителей.
С нашего высокогорного села Тататыкау (Дзауский район) были видны огни пожаров во всем ущелье. Грузинские бандформирования подступали все ближе и ближе к нашему дому, и сельчане были обеспокоены.
Когда запылало село Хуымысæртæ, то мужчины приказали всем женщинам вместе с детьми собираться в дорогу. Наспех схватив нехитрые пожитки, мы с родственницами направились в тяжелый путь на Север Осетии. Впереди была пугающая неизвестность, и тяжелейший переход через горы (Главный Кавказский хребет).
Как известно, Транскавказкой магистральной дороги и Рукского тоннеля в то время еще не было, но беженцы со всей Южной Осетии перебирались пешком через высокогорные перевалы в надежде на спасение.
Моему сыну Митуше (Дмитрию) в то время не было еще и года. С младенцем на руках я вместе с другими беженцами (без соответствующей обуви и одежды) каким-то чудом, (благодарю Всевышнего за спасение), перебралась через Зикарский перевал в Северную Осетию.
До сих пор, глядя на эту снежную вершину, удивляюсь, как мы все не погибли на этих крутых склонах, покрытых вечными снегами. Но Бог был милостив к нам, и мы чудом выжили.
Спустя какое-то время мы вернулись на родину, к пепелищам своих домов, похоронили погибших и приступили к строительству мирной жизни.
Мой сын Митуша вырос красивым юношей, он стал опорой и мне, и отцу в ведении хозяйства, а также помогал в воспитании младших детей, чуть позже появившихся в нашей семье. Теперь его чаще с уважением называли Дмитрий. Он поступил в Педагогический институт в Цхинвале.
Однако большая беда вновь пришла на нашу землю 22 июня 1941 года. Этот черный день в один миг изменил будущую жизнь каждого. Началась Великая Отечественная война.
И мой сын, Цховребов Дмитрий, в это время служил в рядах Красной Армии. Великая Отечественная война застала его на эстонской границе.
В письмах он сообщал о том, что «в бой вступил 22 июня в 5 часов утра. В этом полку из Южной Осетии служили более 40 человек. В первый же день войны они дали клятву друг другу, что будут сражаться с фашистами как нартовские богатыри, а погибших будут хоронить сами, по осетинскому обычаю, и родителям будут сообщать о гибели их сыновей.
Полк отступал с боями от эстонской границы до Ленинграда».
Могилы этих славных сыновей Осетии тянутся от эстонского города Раквере до Ленинградской братской могилы на Пискаревском мемориальном кладбище.
Последним из осетин погиб Митуша (так его называли самые близкие) Цховребов – 23 февраля 1942 года. Его похоронили на Пискаревском кладбище.
Братская могила на Пискаревском мемориальном кладбище стала последним пристанищем для многих защитников города-героя. Среди защитников города-героя покоится мой дядя – Цховребов Дмитрий.
В пожелтевших от времени письмах с трудом можно разобрать буквы…
Ольга Михайловна с тяжелым вздохом поднялась со стула, достала из шкафа портрет вечно молодого Митуши и вновь повесила его на стену.
Потом она открыла шкатулку, достала из нее свои «драгоценности» — солдатские письма с фронта, которые еженедельно присылал ей сын, и попросила меня почитать.
Когда прикасаешься к этим зачитанным, пожелтевшим от времени реликвиям, кажется, что и сегодня они дышат пламенем минувших сражений. Письма фронтовиков, которые между боями писались в окопах, блиндажах, землянках, в свободные минуты коротких привалов, в госпиталях, помогают нам видеть события тех суровых дней в рамках реального времени.
* * *
«С коммунистическим приветом ваш Митуша.
Желаю здоровья всем от мала до велика. Я пожелаю всего доброго в жизни Дуне и Лизе.
Жаль, что не писал вам писем из Острова, но я не виноват. Отсюда мы должны были пойти в лагеря, но так получилось, что попали на фронт, на границу Литвы. Оказались в окружении в течение 8 суток, потом пробились через реку, где воевали до 9 июля 1941 года.
Потом попали в Эстонию, в 30 км от Тарту. Теперь 11-12 июля отдыхаем, потому что от нашего полка осталось очень мало людей и должны его восполнить. А потом — приказ идти дальше.
О тех осетинских ребятах, которых я видел мертвыми, я написал еще в тот раз, если вы получили письмо. Я и Гуца пока живы, дали нам адрес, так что пишите письма как можно быстрее, сообщайте все новости.
Ну, до свидания, до встречи.
13.7.41 г.»
* * *
«Если вы получите это письмо, то будет очень хорошо.
Ну, здравствуйте, всем наилучшие пожелания от мала до большого. Близким – Мтипа, Дзидзу, Андрею, Ване, Пилхазу, Лизе, Дуне, Сиране, а также всем односельчанам.
Пишите срочно о тех, кого из наших отправили в армию. Об Авгаре, Ибрагиме… Не думайте, что раз от нас нет писем, то мы в тяжелых условиях… Не беспокойтесь, все не так, может, и в живых останемся.
Ну, если спрашиваете о моих делах, то я о них писал, но еще раз напишу.
Война началась 21 июня 1941 года и убила моих осетинских товарищей. 22 июня примерно в 2 часа мы воевали в Литве. Неожиданно ударили по нашим и уничтожили. У артиллеристов не было даже снарядов, не было того, что положено. Так нас начали убивать. Наша рота в бою продержалась один день и в ней осталось всего 8 ребят. Так несколько раз нападали, и то они брали нас в плен, то мы их.
15 июля наш полк захватил в плен 7 танков, 20 мотоциклистов и 100 человек пехоты.
Вот такие дела, уже и удивительного ничего нет.
Ну, ладно, пишите письма чаще, может, опять получу и прочитаю.
Пишет вам ваш сын Митуш.
16.7.1941 г.»
Цховребов Дмитрий Никифорович родился в 1919 г. в с. Хуымысæртæ Дзауского района. В 1920 году мать вместе с ним, младенцем, и другими беженцами из Южной Осетии переправилась через Зикарский перевал. Дедушку Цховребова Дмитрия (80-летнего старика) зарезали грузинские меньшевики в июне 1920 года.
Родной брат Дмитрия, Иван Никифорович, кандидат исторических наук, в 1991 году был ранен в грудь грузинским террористом перед своим домом в г. Цхинвале, он чудом выжил тогда.
Сегодняшняя историческая дата навевает мысли о важности исторической памяти. Именно память каждого из нас является связующим звеном человека и народа.
Накануне 103-летия геноцида осетинского народа особенно возмущают и удивляют беспрецедентные передергивания исторических фактов, которые потоком льются на нас с Запада. Мы помним, что блокада Ленинграда, начавшаяся 8 сентября 1941 года, длилась почти 900 дней. За годы блокады погибли, по разным данным, от 400 тысяч до 1,5 миллиона человек. В боях на Ленинградском, Карельском и Волховском фронтах сражались свыше двух тысяч представителей Осетии, из которых 9 человек были удостоены высокого звания Героя Советского Союза. В Невской земле покоятся останки 576 уроженцев Осетии, погибших при защите блокадного Ленинграда.
7 мая 2003 года на Пискарёвском мемориальном кладбище в память о воинах-защитниках была открыта памятная гранитная плита с надписью: «Уроженцам Осетии – защитникам блокадного Ленинграда».
Многое изменилось за эти годы. Сама страна стала другой, но память о воинах-победителях по-прежнему священна.
Залина ЦХОВРЕБОВА
