10 января 1991 года в Цхинвале хоронили первых погибших от вражеских пуль парней – С. Багиаева, Г. Кочиева и И. Тасоева. Городское кладбище Згудер в те январские дни находилось в зоне оккупации, и могилы погибших героев были вырыты во дворе школы №5. Позже этому кладбищу предстоит стать мемориальным… Это были первые, но, к сожалению, далеко не последние жертвы грузинской агрессии, продолжавшейся до 2008 года.
Похороны превратились в демонстрацию неприятия насилия и, одновременно, непокорности завоевателям и решимости отстаивать свою правоту.
Чуть раньше, 7 января, когда стало ясно, что замолчать события в Южной Осетии не удастся, президент СССР М.Горбачев подписал указ, в котором сторонам было приказано прекратить боевые действия, а в политическом аспекте – вернуться к исходному положению, т.е. отменить все решения по изменению статуса Южной Осетии с обеих сторон. Примечательно, что упомянутый указ был издан только после того, как урон понесла агрессивная сторона, до этого гибель мирных осетин не производила никакого впечатления на высшее руководство страны.
Между тем, боевые действия продолжались. Цхинвал в январе 1991 г. фактически оказался разделенным на две части – восточную, оккупированную недругами и западную, контролируемую легитимной властью – Верховным советом Республики. Образовалось несколько штабов самообороны, воины которой практически каждую ночь отражали атаки захватчиков, нанося им значительный урон, но несли потери и сами.
Кладбище во дворе школы №5 быстро расширялось. Грузинская бандмилиция вела прицельный огонь по всем, кто попадал на мушку прицела автомата – для них не было разницы, стрелять ли в подростка, играющего в хоккей, в женщину ли, идущую за водой.
Кстати, о воде. Почти сразу после начала агрессии, водовод, обеспечивающий город Цхинвал питьевой водой был перекрыт населением сел с преимущественно грузинским населением, через которые этот водовод проходил. Население столицы РЮО было вынуждено простаивать в длинных очередях за водой у немногочисленных родников на окраинах Цхинвала и в пригородных селениях.
Сразу же после панического бегства бандмилиции со своих позиций в Южной Осетии погас электрический свет. Позже выяснилось, что отключил так называемый «Союз свободных энергетиков Грузии», который объявил, что не включит рубильник до тех пор, пока лидеры осетинских «экстремистов» не будут «нейтрализованы».
По сути, этот шаг был звеном в цепи агрессивной политики фашиствующих кругов Грузии против Южной Осетии, а ссылки на «независимость» энергетиков нельзя было расценивать иначе, нежели циничное глумление над элементарной логикой – ГССР, равно как и Южная Осетия находилась в единой системе централизованного энергоснабжения. Что касается «независимости», то было абсолютно очевидно, что степень свободы «союза» вполне сопоставима со степенью свободы обитателей психушки. Однако, помимо чистого политиканства, здесь имеет место еще и криминальный подтекст – дело в том, что эта акция есть ничто иное, как жульническое присвоение чужой собственности под демагогическую трескотню об «осетинских экстремистах».
Так или иначе, но энергетическая блокада окрасила трагедию Южной Осетии в еще более мрачные тона – отсутствие электроэнергии привело к остановке котельных, а от холода в цхинвальском роддоме скончался младенец. На фоне этого значительные неудобства и проблемы цхинвальцев, связанные с приходом в их дома холода и темноты уже не представлялись горожанам чем-то важным – население запасалось керосином и дровами для обогрева квартир и домов. Бои же между силами самообороны и оккупантами, которые велись в основном в ночное время, проходили теперь в кромешной темноте.
ЧП в Цхинвале и в Дзауском районе
18-го января сессия ВС РЮО одобрила и «приняла к неукоснительному исполнению» указ президента СССР от 7-го января 1991-го года, а также просила президента ввести чрезвычайное положение по всей территории Южной Осетии. Это обращение было обусловлено тем, что в Цхинвал стали поступать леденящие душу сведения о зверствах, чинимых грузинскими фашистами в деревнях и селах Южной Осетии. Изверги грабили и сжигали (зачастую вместе с хозяевами) дома осетин, не щадя при этом женщин и стариков. И это – при полном попустительстве силовых структур – ВВ МВД СССР, которые спокойно наблюдали за бесчинствами в районах Южной Осетии. Тогда и стал понятен смысл ввода ЧП только в Цхинвале и в Дзауском районе.
Во-первых, по мысли тбилисских политиков, режим чрезвычайного положения позволил бы нейтрализовать осетинскую сторону – этот режим, по определению, не позволил бы осетинам оказать действенное сопротивление вторжению.
Во-вторых, в тех районах, которые были доступны вооруженным грузинским формированиям, можно было безнаказанно проводить карательные операции против осетинского населения, а силы самообороны Южной Осетии, наиболее сильные и мобильные в г. Цхинвал, не всегда могли защитить соплеменников в районах, в немалой степени, из-за препон комендантского часа.
В-третьих, прикрываясь отсутствием ЧП, внутренние войска МВД СССР не делали ничего для прекращения произвола, творимого бандами звиадистов в селах со смешанным осетино-грузин-ским населением и в отношении предварительно разоруженных осетинских сел.
Пользуясь полной безнаказанностью и безоружностью осетинского населения, вооруженные до зубов молодчики убивали немощных стариков, мародерствовали и грабили. Общеизвестны факты, когда старикам – осетинам по национальности чинили бесчеловечные пытки, заживо сжигали их в домах, в попытке снять со старушечьих пальцев золотые обручальные кольца, отрезали их.
Применялись изощренные виды казни, как, например, заваривание заживо в трубу пленных осетин. Патологическая ненависть грузинского населения к осетинам толкала их на жуткие поступки. При попытке соорудить взрывное устройство, пожилой грузин потерял руку. Его сын бензопилой отрезал руку у еще живого заложника – осетина и торжественно принес отрезанную руку в больницу отцу, который также радостно принял этот экзотический презент. Одним словом, список деяний звиадистов отмечен какой-то болезненной патологической некрофилией и садизмом.
Этнические чистки осетин
Происходившее в Южной Осетии и этнические чистки осетин во внутренних районах Грузии продолжали оставаться вне поля зрения СМИ и СССР, и иностранных. Кроме уже упомянутого фактора административного ресурса, серьезную роль сыграло и то обстоятельство, что январь 1991-го был буквально забит событиями, на фоне которых проблемы Южной Осетии отошли на второй план.
Это и трагические события в Вильнюсе, повлекшие за собой человеческие жертвы и начало операции «Буря в пустыне». Кстати, иракский диктатор С.Хусейн действовал в Кувейте практически идентично со 3. Гамсахурдиа – «отменил» его государственность, объявил Кувейт 19-ой провинцией Ирака и затем осуществил вооруженную агрессию. И если в этом случае т.н. мировое демократическое сообщество проявило вполне адекватную реакцию и поставило агрессора на место, восстановив статус-кво, то Звиад, по сути, был поощрен на дальнейшую эскалацию насилия в отношении Южной Осетии и ее народа. Поощрен бездействием центральных союзных властей и поддержкой так называемых «демократов» как в СССР, так и иностранцев. Звиад умело представлял центростремительные политические позиции Южной Осетии за приверженность ее лидеров «имперской политике Кремля» и коммунистическим идеалам.
Оценивая события тех лет, легко прийти к выводу, что Южная Осетия фактически оказалась в состоянии противостояния со всем остальным миром. Столица пребывала в жесткой экономической, энергетической, транспортной блокаде, еженощные перестрелки уносили жизни рядовых жителей. Причем, политических позиций Южной Осетии не разделял, казалось, никто. И если это касалось Грузии, то это вполне логично и оправдано, но политику Цхинвала не поддерживал Центр и западные СМИ и политические деятели. Пожалуй, единственная, кто поддерживал в тот момент южных осетин – это братская Абхазия.
Неслучайно, первая гуманитарная помощь прибыла в Цхинвал из Абхазии – достоверно известно, что продукты питания, теплая одежда собирались буквально по домохозяйствам республики, люди отрывали от себя последнее, с тем, чтобы отправить тем, кто нуждался не столько в пище, сколько в поддержке и сочувствии. Думается, что этот порыв, этот акт бескорыстной дружбы навсегда останется в исторической памяти наших народов.
Никакие оправдания звиадистов не смогут ни оправдать, ни обосновать преступления тбилисского режима против человечности: масштабные этнические чистки осетин в районах ГССР, которые не имели никакого отношения к Югоосетинской АО – Горийском, Карельском, Хашурском, Боржомском районах ГССР, в Кахетии и Гуджарети, в городах Тбилиси, Рустави, Гори.
Обозленный провалом карательной операции в Южной Осетии, грузинский нацизм обрушил всю силу репрессивной машины, свою патологическую ненависть на беззащитное население, все «преступление» которого состояло в принадлежности к осетинскому этносу. До сих пор неизвестно точное число убитых, пропавших без вести мирных жителей, хотя, по свидетельству очевидцев, имели место групповые расстрелы, сброс в реку Куру десятков трупов.
Случайно уцелевший очевидец рассказывал о том, что на автовокзале в Гори неожиданно появился автобус с табличкой, на которой было написано «Цхинвали». Обрадованные возможностью повидать своих родственников, люди мгновенно заполнили ЛАЗ. В селе Мегврекиси, что в десятке километров от Цхинвала все пассажиры были высажены и безжалостно расстреляны.
Только беженцев в Северную Осетию насчитывалось около 150 тысяч человек, причем вооруженные молодчики – звиадисты, изгоняя осетин из родных жилищ, давали им на сборы несколько минут, угрожая в противном случае расправой. Для пущей острастки чинилась показательная экзекуция одного – двух человек с тем, чтобы у остальных не было никаких иллюзий ни по поводу будущего на территории Грузии, ни по поводу истинных настроений тех, с кем десятилетиями жили бок о бок.
Между тем, срок, который был отведен Звиаду на «выметание осетин железной грузинской метлой», подошел к концу. К удивлению заказчиков из Кремля и исполнителей из Тбилиси, осетины не пожелали быть «мальчиками для битья», их стойкость и воинская доблесть, неожиданное умение при минимуме вооружения наносить максимальный урон противнику оказались полной неожиданностью для стратегов «блицкрига». Поэтому 25-го января грузинской бандмилиции был дан приказ отходить. 26-го января горожане оттеснили подразделения бандмилиции из города.
25-го января был дан приказ отходить
Взорам изумленных цхинвальцев предстала редкая по своей омерзительности картина. В Госдрамтеатре была изуродована скульптура, изображавшая классика осетинской литературы, чье имя носит театр; гримерки артистов, оборудованные захватчиками под огневые точки, были приспособлены одновременно и под столовые и … отхожие места. Это обстоятельство, слабо укладывающееся в сознании, дало лишний повод острословам утверждать о правомерности одного из вариантов трактовки наименования Грузии – Картли (дословный грубоватый перевод с осетинского – «справляющий нужду во дворе перед домом»). Нечистотами были загажены и кафе под гостиницей «Ирыстон», номера в самой гостинице. Помещения в здании Облисполкома были завалены мусором, а на стене одного из кабинетов Обкома партии была обнаружена прелюбопытная надпись на грузинском: «Ра миндода Осетши, ес ра самсахуриа? Шен …дедис… Звиад Гамсахурдиа!» («И что потерял я в Осетии, разве это служба? Далее следует ненормативная лексика в адрес председателя Звиада и его матери» – пер. автора).
«Носители европейской культуры и демократии» вывели из строя великолепный орган в здании Парламента, построенный чехами в начале 1980-х и бывший одним из лучших в Закавказье, на открытии которого играл великий Гарри Гродберг.
Криминальная суть агрессоров была очевидна, но далеко не лишним ее подтверждением стало … ограбление «по-грузински». Бандмилицией были взломаны сейфы Юго-Осетинского отделения Госбанка и похищены из них 7 млн. рублей.
Таким образом, в тбилисских властных кругах стал формироваться весьма своеобразный принцип «презумпции виновности» осетин, подход, которого в Грузии продолжают упорно придерживаться на протяжении уже десятков лет.
А в Южной Осетии уже привыкли к, мягко говоря, нестандартному мышлению тбилисских «вождей» и подобные экзотические умозаключения здесь не могли вызвать ничего кроме ненависти и презрения.
Геннадий КОКОЕВ
