Под таким заголовком в 2000 году в газете «Южная Осетия» я опубликовал некоторые свои мысли о Нафи Джусойты. Повод тогда был радостный – 75-летие нашего выдающегося земляка. Сегодня, по прошествии сорока дней, которые мы уже не можем лицезреть Нафи Григорьевича (я умышленно не пишу «… живем без Нафи», ибо он своим талантом, трудом и жизнью обеспечил себе бессмертность своего имени), хотел бы повторить эту газетную статью (местами только употребляя прошедшую форму глагола).
Однажды на одном из собраний коллектива Юго-Осетинского научно-исследовательского института профессор Николай Ясонович Габараев (царство ему небесное) свое выступление начал со слов: «Обычно, когда осетины собирались на ныхасе, то часто кто-либо задавал вопрос «Ды ма рыййæфтай хорз лæгтæ (Застал ли ты еще хороших людей)?» И это понятие «хорз лæгтæ» в устах осетин означало намного больше, чем просто хорошие люди. Этим словом определялись люди, которых народ считал своей совестью, носителями духовных ценностей, ирондзинада, люди, являвшиеся примером для подражания.
Я не случайно вспомнил эти слова Николая Ясоновича, когда решил написать несколько слов о Нафи Григорьевиче Джусойты. Дело в том, что любой осетин моего поколения, и не только, хоть раз побеседовавший с Нафи Джусойты, всегда утвердительно ответит на вопрос, указанный выше. Когда человек общался с ним, то всегда поражался величию духа, таланта, мудрости осетинского народа, ибо Нафи олицетворял собой эти черты родного народа. В его лице народ почитал (и уверен, будет почитать) не только одну отдельную творческую личность, но и яркое проявление своих собственных интеллектуальных сил, этакую энциклопедию ирондзинада.
Творческая, научная и общественная деятельность Нафи Джусойты – это целая веха в развитии осетинской литературы, науки, общественной мысли. Поэзия, проза, художественные переводы, литературная критика, публицистика, история осетинской литературы, история и этнография осетинского народа – вот неполный перечень сфер осетиноведения, где в полной мере проявился его талант во всей своей красе. И как трудно окинуть одним взглядом гору, стоя у ее подножья, так и трудно оценить многранную творческую и научную деятельность Нафи Джусойты. Да и не ставлю я своей целью анализ его творчества, ибо это дело биографов и исследователей его творчества. Мне бы хотелось поделиться своими наблюдениями о простоте и человечности этого удивительно скромного человека.
Нафи Джусойты – признанный корифей осетинской литературы и осетиноведческой науки, – являлся образцом не только кропотливого самоотверженного и целеустремленного служения художественному слову и науке, но он был еще щедрым, доброжелательным и доступным собеседником, наставником и учителем, у которого «и чувства искренни и помыслы добры». Он принимал неформальное и заинтересованное участие в росте молодых коллег (30 лет наши кабинеты в ЮОНИИ были друг против друга). Часами он мог беседовать с молодыми сотрудниками на самые разнообразные темы.
Мне часто встречались в жизни люди, которые в своей специальности являлись корифеями, но бывали неуклюжи в простых житейских трудах. В отличие от таких людей Нафи Григорьевич в любом деле чувствовал себя на месте и умело. Нам, его коллегам по работе, не раз приходилось с восхищением и смущением (что мы сами так не умеем) наблюдать, как красиво играла в его умелых рука коса и складно росли стога сена под его ногами, как по-нартовски он был весел на пиру (его голосу и легкости танца любой бы позавидовал). Глядя на него, человек убеждался, что не годы определяют возраст, коль душа молода.
Нафи Григорьевич имел много официальных признаний своих заслуг, наград, но самой большой наградой для него было то, что везде в Осетии, как на Юге, так и на Севере, простые люди узнавали его на улице и сердечно с ним здоровались. Сам он себя не без гордости называл «Зæронд куыдайраг».
Нафи Григорьевич любил людей, а люди его любили и уважали. Его жизнь и творчество стали неотъемлемой частью осетинской культуры, а сам он ушел в небеса и оттуда будет радоваться каждому успеху родного народа.
Мурат Джиоев
