Медсестра Эльза Габараева о работе в «красной зоне»
Обязательное ношение масок, дезинфекция рук, социальная дистанция, самоизоляция, соблюдение всех норм безопасности в условиях пандемии коронавируса стали обыденностью в жизни современного человека. Коронавирус внес коррективы в жизнедеятельность всех стран мира. Складывается ощущение, что COVID-19, как невидимый «враг» следит за человеком, и постоянно надо быть на чеку, чтобы максимально предостеречь себя и своих близких от вируса нового типа. Но это, если повезет…
Южная Осетия смогла избежать первой волны коронавируса, но вторая волна не заставила себя ждать. В принципе не сегодня, так завтра, как отмечали эпидемиологи, коронавирус все же добрался бы и до нас. Так и произошло.
Югоосетинская медицина давала отпор COVID-19 всеми имеющимися возможностями. На борьбу с новым вирусом встал практически весь югоосетинский медперсонал. Картина дня в медучреждениях менялась каждый день, причем не в положительную сторону. Количество больных во все осенние месяцы увеличивалось геометрической прогрессией. Новый режим работы медиков, конечно, иногда давал и сбои, но все старались работать по совести.
Еще большая нагрузка легла на плечи младшего звена медучреждений – медсестер и санитарок. Даже для тех, которые максимально загружены в повседневной работе, где им приходилось ставить по двадцать и более капельниц в день, режим работы в «красной зоне» им был практически не под силу. Каждая медсестра работала на износ, чтобы успеть сделать все уколы и капельницы больным. Рабочих рук не хватало.
Нагрузка была большая
38 дней в «красной зоне» с небольшим перерывом между сменами – это, наверное, геройство. Хотя сама медсестра Эльза Габараева так не считает.
Ощущение опасности в «красной зоне» испытывает каждый работник и пациент, потому что коронавирус был новым для обоих. Больные с настороженностью смотрели на врачей и медсестер в защитных костюмах, масках и очках. Причем, особенно остро это ощущалось в первые дни работы, а потом, человек начинает привыкать к новым условиям жизни. Да, именно жизни, потому что, большую часть суток им приходилось проводить в стенах медучреждений.
Свой первый рабочий день в «красной зоне» помнит каждый медработник. «Пришла к половине девятого. Передо мной лежал большой костюм, в который я должна была облачиться. Опыта надевания такой одежды не было ни у кого. Но оделись в полное обмундирование и пошли в «красную зону». Не до конца понимали, что там, за дверью с надписью «красная зона», хотя у каждого был солидный опыт работы медсестрой», – говорит Эльза Габараева.
Героиня нашей статьи работала в отделении терапии Республиканской больницы и за плечом имела большой стаж работы с больными.
«Мне, как медсестре много лет проработавшей в отделении терапии, тоже было сложно, а другим – которые, скажем так, обслуживают не так много больных, и ставят капельницы не каждый день, было еще сложнее. Нагрузка была большая, каждый день картина менялась не в лучшую сторону, палаты переполнены», – вспоминает медсестра.
Каждый делал больше, чем мог
Первый раз Эльза Габараева проработала в «красной зоне» двадцать дней, второй раз – восемнадцать. По ее словам, самое сложное – это, безусловно, защитный костюм, в котором было очень сложно и неудобно работать.
«Моя первая смена пришлась на пик заболевания. Было очень много тяжелых больных, соответственно, и нагрузка была соразмерной. Я работала на втором этаже в инфекционной больнице. На целый этаж приходилась только одна медсестра, которая обслуживала более 25 больных. Причем тяжелых тоже было много. Каждому было необходимо ставить капельницы, многим по два раза в день. Помимо этого, еще делали и уколы. Уставали очень, но каждый делал больше, чем мог», – отмечает она.
Работы у медсестры много. Это не только сделать укол или поставить капельницу. Многих больных необходимо подключать к кислороду или везти на экстренную КТ. «Лечение постоянно корректируется, что-то заменяется, добавляется новое, надо быть очень внимательным. У каждого больного свои назначения и принципы лечения», – говорит медик.
– 25 больных на одну медсестру – это конечно много. Вы можете сказать, сколько капельниц приходилось ставить в день?
– Даже приблизительно не могу назвать какую-то цифру. Мы были так загружены, что считать уколы и капельницы времени не было вообще. Одним больным сразу ставили по две капельницы, другим – по два раза в день, и т.д. А еще и уколы внутримышечные. Бывали и внеплановые капельницы, все зависело от степени тяжести заболевания у больных.
– Вы, как и другие медработники, оставались без еды и воды?
– За время работы в «красной зоне», человек действительно остается без воды и еды. Просто нет возможности кушать и пить. Да и не хотелось. А когда вечером приходила домой выпивала несколько стаканов воды…
– Материальная сторона вас мотивировала пойти в «красную зону»?
– Не думаю, что медработники идут работать в «зону» за деньги. Я пошла точно только из чувства долга перед своими коллегами и народом.
Больные были разные
Параллельно, как говорит Эльза, надо было быть и психологом, находить подход и общий язык с каждым пациентом, и тогда больные начинали верить тебе, и процесс выздоровления шел активнее.
«Больные были разные – капризные, своеобразные, каждый со своим сложным характером. Было много знакомых и родственников. Очень тяжелых сразу переводили в реанимационное отделение детской больницы. Мы с пониманием относились к каждому. Практически у каждого был нервный стресс, а проявляли они его по-разному. А мы терпели, и продолжали работать», – уточнила медсестра.
Пациенты были тяжелые, но медсестры старались подбодрить их, пошутить и успокоить. Она вспомнила своих сложных пациентов, такими они показались ей на первый взгляд, у которых помимо коронавируса, был и сильный нервный стресс.
«Как только я приходила в палату ставить им капельницы, они начинали плакать, и мне приходилось пока их утешать, и после приступать к уколам. А время шло, другие больные ждали своей очереди. Думала, что я с ними буду делать? Но мы так поладили, что уже не хотели расставаться. Они просили меня остаться пока их не выпишут. А получилось так, что они ушли, а я сама еще осталась в больнице», – с улыбкой вспоминает Эльза.
На «боевом посту»
Эльза, работая с CОVID больными, сама подхватила коронавирус. Но перенесла болезнь на ногах, там же в инфекционной больнице на «боевом посту», помогая другим пациентам. «Не сразу поняла, что болею, просто несколько дней потеряла обоняние и вкусовые качества. Скажу честно, я даже тест не сделала. Но болезнь прошла в легкой форме», – говорит она.
В «красной зоне» атмосфера другая, другая жизнь, совершенно не сравнимая с обычной больничной. Напряженная атмосфера, тяжелый психологический климат, человек уставал и морально и физически. «Другое дело, с врачами у нас было полное взаимопонимание, работали сообща и плодотворно. Не хотела уже идти в «красную зону», но врачу Тамаре Джиоевой, которая ко мне обратилась, не могу отказать. Так что 17 декабря опять на работу в «зону». И снова с 9 утра и до 16.00 вечера буду на «боевом посту», спасая жизни людей», – улыбаясь, говорит медсестра.
Она с теплотой отзывается обо всех врачах, с которыми ей приходилось работать в «красной зоне». По ее словам, они все ответственно подходили к проблеме каждого пациента, были очень внимательны и доброжелательны к больным. «И это дорогого стоит. Ведь как говорится, больного можно вылечить и ласковым словом», – считает Эльза Габараева.
А. СИУКАЕВА
