30 октября – день памяти жертв политических репрессий
В беседе с нашим корреспондентом дочь одного из основателей государственности РЮО, председателя общественного движения «Адæмон ныхас» Алана Чочиева – Анна Чочиева рассказала о том, через какие тяготы судьбы пришлось пройти их семье после вынужденной эмиграции главы семейства из-за преследования со стороны тогдашних властей.
– Анна Алановна, все знают Алана Резоевича Чочиева как политика, многие знают его как ученого… Расскажите нам о нем как о человеке и отце.
– Папа был эмоциональным, неравнодушным человеком, что называется широкой души и широких взглядов. Очень живо реагировал на происходящее, и таким же был в семье. Я всегда знала, что отец безмерно любит нас. Он умел все жизненные проблемы (а жили мы довольно скромно по тем временам) объяснить таким образом, что суть переживаний оказывалась нич-тожной для наших детских сердец.
Тем не менее, был требователен, всегда задавал высокую планку – в учебе, в спорте, во всех наших начинаниях ожидал результативности. Но всегда это было сопряжено с приобретением нами опыта и знаний, а не с получением каких-либо наград. Я, например, окончила школу на медаль, и скажу, что отец это не особо приветствовал. Он не хотел, чтобы его дети слыли вундеркиндами. «Главное, чтобы знания были основательные», – говорил папа. Однако амбиции отец считал положительным фактором. Я помню его слова: «Я уважаю амбициозных людей. Они чего-то хотят достичь».
Алан Резоевич любил быть в обществе интересных людей, можно сказать, притягивал интересных людей. Он говорил, что не понимает молчаливых, тех, кто предпочитает держаться в стороне, «или они глупы и им нечего сказать, или гораздо умнее меня и не удостаивают своего снисхождения, или трусливы, и предпочитают отмалчиваться, кабы чего не вышло».
– Как вы считаете, каковы были реальные причины ареста Вашего отца, был ли он политзаключенным?
– Да, был. Поскольку назвать судом то действо, которое мы все лицезрели – сложно. Это было неприкрытое судилище. Доказательная база его невиновности совершенно не принималась судом к сведению, причем де-монстративно. Более того, его адвокат Анатолий Хугаев нашел документы на куда большие суммы, чем вменялось Алану Чочиеву, которые также шли на спасение Отечества в условиях грузинской агрессии. Интервью адвоката по всем фактам можно прочитать в интернете, оно в доступе – Анатолий Хугаев: «Я считаю, что циничности суда над Аланом Чочиевым не было предела».
– Расскажите, как его арестовали?
– Во-первых, его обманным путем (якобы на переговоры) заманили в Южную Осетию из Северной, и уже на месте предъявили обвинение по несуществующему составу преступления. Еще одним доказательством того, что дело было сфабриковано является то, что совсем недавно, в 2015 году, (одним из главных якобы свидетелей) дело из суда было похищено. Это был момент, когда речь зашла о возможной реабилитации отца. Если надо будет пересмотреть это уголовное дело, никаких сложностей у суда не возникнет с его реабилитацией. Как говорится, дело шито белыми нитками.
Например, созданный в период информационной блокады, устроенной южным осетинам мировыми СМИ, на средства Олега Тезиева, под непосредственным руководством Алана Чочиева фильм «Осетинский узел», который рассказывал о кровавых событиях в РЮО и периодически транслировался на российском ТВ, суд цинично признал хищением госсредств со стороны Алана Чочиева. И таких надуманных обвинений в судебном деле много.
– Как семья переживала все эти годы расставание с главой семьи? Была ли возможность видеться?
– В первый раз его осудили на пять лет, вышел он через три года. В то время, пока власти Южной Осетии справляли праздники республики и пользовались всеми ее благами, Алан Чочиев сидел в тюрьме. Свидания редко разрешались. Тем не менее, несколько раз за этот период я и близкие родственники его навещали. Встретиться с моим братом ему разрешили только один раз, и то в присутствии приближенных к власти людей.
Второй раз он сидел в Ростовской тюрьме, туда смогли поехать только один раз. Все эти годы в семье были одни переживания…
– Как к Вам, фактически дочери политзаключенного, относилось общество? Ставили ли искусственные преграды, или все-таки люди сочувствовали?
– Мы долгие годы оставались всей семьей безработными, окружение наше сразу сократилось в несколько раз, или отношения со знакомыми стали натянутыми. Периодически до нас доходили нелицеприятные слухи об отце, откровенная клевета.
Шла планомерная работа с целью опорочить имя Алана Чочиева и оправдать свои незаконные действия в отношении него, назначить его виновным за все беды, отвлечь внимание людей от действительности и, пользуясь случаем, переписать историю. Сколько у нас в доме было обысков, я уже не припомню.
Группы анонимщиков в соц-сетях, аффилированные лица объявляли на нас травлю, порочили имена не только отца, но и мое, членов нашей семьи в целом. Это была целенаправленная работа. Мой супруг был избит до угрозы жизни сотрудниками МВД в 2005 году, и никто за это преступление наказания не понес, более того, распространялись разные слухи. Было время, когда нам в окна кидали камни ночью…
Одним словом, широкий спектр репрессий был избран в отношении нашей семьи. В 2008 году, после ряда критических статей в адрес действующего на тот момент руководства, в наш дом пробрались вооруженные люди в масках. Угрожая внукам пистолетом, они требовали сказать где дедушка. В тот день отец выехал за город и дома находились только внуки и бабушка.
После этого случая Алан Чочиев и принял решение эмигрировать. Домой он больше не вернулся. Конечно, и тогда нашлись приспешники, которые утверждали, что все это ложь, выдумка и так далее.
Это помимо того, что мы, как и все в Южной Осетии пережили войны, блокады, теряли близких…
У нас за тридцать лет были три полномасштабные войны, не говоря о блокадах, перманентных обстрелах и т.д. Погибала наша молодежь. Внутренние проблемы не заканчивались. И что могли сделать обычные граждане в такой ситуации? В республике фактически нет семьи не пострадавшей от этих событий.
Конечно, сочувствующие нам люди тоже всегда были. Я не перестаю повторять, что те, кто остались с нами, прошли этот путь испытаний до конца, сами являются достоянием Осетии. Это интересные люди, порядочные, талантливые, творческие, и каждый из них сам немало сделал в своей сфере для Осетии и осетин.
– Что Алан Резоевич рассказывал о своей политической деятельности, о чем жалел или, наоборот, наставлял?
– Папа был не из тех, кто сожалеет о чем-то. Он всегда делал что мог, а ситуации были кризисные, требующие принятия судьбоносных решений. И результат его деятельности таков, что сожалеть, очевидно, не о чем. У пятидесятитысячного населения есть свое государство, когда у многомиллионных народов нет в обозримой перспективе возможности иметь его. В спорте у него тоже большие достижения, все знают об этом. И в науке – эксклюзивный научный подход и методология. Он прекрасно осознавал, какой вклад внес в новейшую историю осетинского народа, и тем сложнее было принять тот выбор, который по отношению к нему избрал сам народ в лице каждой новоиспеченной власти.
Сейчас все мы знаем, что не изменись политический вектор в мае нынешнего года, ни о его реабилитации, ни о признании его заслуг, наверное, пока не было бы и речи.
Единственный президент, который при жизни отметил его решающую роль в становлении государственности, был Леонид Харитонович Тибилов. И только во время его правления наша семья немного вздохнула от постоянных тревог.
– Мы знаем, что Вы многие годы обращались к властям с просьбой о реабилитации Алана Резоевича, но так и не добились результата. Стоит ли сегодня вопрос о его реабилитации?
– Официально в судебные органы обращался папин адвокат. Но за этим ничего не последовало. В прошлом году, когда отец заболел, общественное движение «Гражданская платформа» обращалось к властям по поводу необходимости реабилитации Алана Чочиева, но и на это никакой реакции не последовало.
Я сама ни разу не обращалась к властям с просьбой о реабилитации. Было одно обращение, когда отец уже заболел в прошлом году; фактически вся Осетия собирала мне помощь для поездки в Германию. Время было сложное, – пандемия, санкции и другие напасти… Отец уже тогда был очень болен.
Обращение о реабилитации, если мы говорим о его правовой форме, должно быть оформлено документально. Я, будучи блогером, периодически поднимала эту тему. Ведь обращаться по сути с этим вопросом к власти должна не я, а общество. Признание его роли в новейшей истории Осетии нужно не мне. Если у общественности нет запроса на справедливость в отношении своих же соотечественников, то это беда самого общества. Не стреляйте в прошлое из пистолета, иначе будущее выстрелит в вас из пушки. Об этом не стоит забывать.
Семья перестрадала уже, переболела. Папы нет среди живых. Отец достойно прошел свой путь, а пророка в своем Отечестве никогда не было. И сейчас его реабилитация должна стать запросом общества, а не дочери.
– Спасибо Вам за откровенную беседу!
Мадина БЯЗРОВА
