Виктория Лазарова-Кокоева – художник, режиссёр, фотограф, чья жизнь и творчество тесно связаны с ее корнями, с малой родиной – Южной Осетией. Она сумела сохранить прочную связь с родной землёй, несмотря на годы, проведённые вдали от неё. В настоящее время Виктория проживает в Москве.
В интервью газете «Южная Осетия» она рассказала о детстве в Цхинвале, о творческом пути и о том, как личный опыт вдохновил её на создание фильма «Унесённые в Заре». Картина посвящена одной из самых трагических страниц в истории Южной Осетии – Зарской трагедии.
– Расскажите о своих воспоминаниях из детства, проведённого в Цхинвале. Когда вы уехали и почему?
– До переезда нашей семьи это были в основном тревожные воспоминания. В детстве у меня часто случались астматические приступы. Помню, как однажды мне было очень плохо, лекарства не помогали, а скорая из-за обстрелов не могла приехать. Всё вокруг гремело. Тогда меня укутали в тёплый плед, папа взял меня на руки, и они с мамой бежали до больницы под обстрелами. Я до сих пор помню свист пролетающих пуль… Но о самых страшных воспоминаниях я лучше не буду рассказывать.
После войны, с 9 до 14 лет, я каждое лето проводила у бабушки в селе в Южной Осетии. Это было лучшее время. Я с теплом вспоминаю родных, добрых соседей, которых уже нет, друзей детства и наши приключения.
– Ваш путь – это сочетание живописи, дизайна и кино. Как эти направления переплетаются в вашей жизни и творчестве?
– Это всё и есть мой образ жизни. Если вы зайдёте ко мне домой, то сразу всё поймёте: везде картины, на полках – съёмочное оборудование, по шкафам – реквизит и т.д. До сих пор удивляюсь, как семья меня ещё не выселила!
– Вы учились в престижных университетах Европы. Как это образование повлияло на ваше видение в сфере кинематографа и изобразительного искусства?
– Погружение в жизнь и культуру разных стран делает восприятие мира более многогранным. Система образования везде хорошая как в России, так и в Европе, но она очень разная. Больше всего на меня повлияло студенческое сообщество. Например, в моей группе из 19 человек 14 были из разных стран. Это научило меня выстраивать коммуникацию, находить общий язык, уважать друг друга и принимать людей такими, какие они есть. Опыт сделал моё творчество более свободным.
– Как вы оцениваете роль таких известных фотографов, как Джон Гринго и Дженнифер Торесон, в вашем становлении как фотографа?
– Фотография – это моя страсть с детства. Больше всего на меня повлиял мой папа. В юности он увлекался фотографией, и на всех его снимках была моя мама. Лет в 14 я нашла у бабушки коробку с фотографиями, а на обороте каждой – письма, которые они писали друг другу. Это было очень трогательно.
Джон Гринго научил меня всему, что нужно знать о фотографии с технической точки зрения, а Дженнифер Торесон – композиции и концептуальному подходу. Мастерская Алек-сандра Андрущенко дала мне прекрасный старт. Известный продюсер, режиссер и сценарист дал высокую оценку моей дипломной работе, что для меня очень важно.
Учиться нужно всю жизнь, и я продолжаю это делать. Недавно прошла небольшой курс у Хола Акермана, сценариста, писателя и преподавателя из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (UCLA). И не планирую на этом останавливаться.
– Можете ли вы поделиться ярким эпизодом, который кардинально изменил ваше восприятие мира или повлиял на творчество?
– На моё восприятие мира больше всего повлиял мой дедушка Шота Павлович Кокоев. Именно он открыл для меня таких великих людей, как Микеланджело Антониони, Андрей Тарковский, Картье Брессон, Билли Уайлдер. Благодаря ему я даже научилась читать на осетинском. Он прятал свои очки, притворялся, что не может их найти, и просил меня читать ему газету «Рæстдзинад». Так я и научилась читать на родном языке.
– Виктория, расскажите о пути к созданию фильма «Унесенные в Заре». Что подтолкнуло вас к работе над этим проектом, затрагивающим столь сложную и трагическую тему в истории Южной Осетии?
– Я очень люблю свою малую родину, и неважно, где я жила или росла. Чем крепче корни, тем сильнее дерево. Когда я поступила в киношколу, первое, о чём я думала, снять что-то о Южной Осетии.
О Зарской трагедии я слышала дома много раз. Со временем начала изучать тему, читать материалы и в какой-то момент решилась. Меня волновал вопрос: захотят ли люди говорить со мной о пережитом? Поделилась своей идеей с однокурсницами и попросила их помочь. Мы вместе читали о трагедии, плакали, и они, как настоящий боевой десант, собрались вокруг меня и поддержали. Через какое-то время прилетели в Беслан, чтобы начать съёмки. К нам присоединился пилот дрона, который, узнав о теме, согласился помочь, хотя мы даже не были знакомы. Я очень переживала за отснятый материал, ведь у нас было мало опыта. Но один уважаемый документалист дал мне важный совет: «Красивая, отшлифованная картинка может отвлекать от истории, делая её фальшивой и постановочной. Документальное кино – это про реальность, которая всегда имеет изъяны». Он показал мне фильм «Пять разбитых камер», номинированный на Оскар. Там всё трясётся, звук и цвет далеки от идеала, но это действительно сильное кино. Эти слова придали мне уверенности.
– Каким образом ваш личный опыт, уроженки Южной Осетии, повлиял на создание фильма? Что вы хотите донести до зрителя?
– Я старалась быть объективной. У меня не было цели перетягивать одеяло на чью-то сторону или разжигать ненависть. Главное – заставить зрителя задуматься и понять, что подобные конфликты всегда заканчиваются трагедией для обеих сторон. В таких ситуациях проигрывают все.
Моя задача – показать, как важно не допустить повторения подобных событий.
– Какие были сложности при съёмках фильма, учитывая его тематику и масштаб? Какие источники вы использовали для сбора информации?
– Для сбора материалов мы с Анжелой Цай и Надей Поспеловой несколько раз ходили по архивам в Москве.
Также вела переписку с докторами политических и исторических наук, в основном из Европы и Америки. Изучала периодику тех лет, встречалась с военными и политиками, причастными к истории Южной Осетии. В итоге собрала огромное количество информации, но около 90% из этого не вошло в фильм. Мое кино – о людях.
Сложностей было много. Во время съёмок наша команда часто плакала, слушая чудовищные истории героев. Посторонние звуки – всхлипывания, шелест салфеток – попадали на аудиозаписи, и нам приходилось искать способы это исправить.
Три режиссёра монтажа отказались работать над фильмом. Один – по политическим причинам, при этом он так и не вернул деньги за невыполненную работу, прихватив с собой SSD-диски с частью материала и уехав в другую страну. Двое других признались, что морально не справляются с этой темой. Я их понимаю.
После возвращения из Южной Осетии я несколько дней просто лежала, не могла ни с кем разговаривать – нужно было восстановиться. В итоге монтаж пришлось делать самой.
Несмотря на все трудности, горжусь тем, что смогла завершить этот проект.
– Расскажите о процессе работы над фильмом. Кто вам помогал?
– Весь Цхинвал встретил нас с невероятным теплом и поддержкой. Особенно хочу отметить Марию Котаеву, Изольду Гаглоеву и Сослана Джусойты, который помог найти важное архивное видео. Хочу выразить благодарность Гураму Карсанову, гиду Южной Осетии, который стал для нас настоящим проводником в историю.
Отдельное спасибо чудесной семье Гаглоевых – Зазе и его супруге Тамиле. Они пригласили нас в свой дом, накрыли стол, за которым мы чувствовали себя как дома. Эта семья пережила страшную утрату, потеряв в Зарской трагедии пятерых родственников, но их доброта и гостеприимство тронули до глубины души. Также хочу выразить благодарность всем нашим героям, которые поделились своими историями. Их мужество и сила вызывают огромное уважение. И, конечно, моя бесконечная благодарность всей съёмочной команде – Юрию Бережному, Анжеле Цай и Надежде Поспеловой. Для них это была не просто работа, а искреннее желание помочь реализовать важный проект.
– Вы планируете участвовать в международных кинофестивалях с фильмом «Унесённые в Заре»?
– Да, планируем. Но сначала я хочу провести закрытые показы, а уже потом отправить фильм на фестивали.
– Ваша выставка картин, часть которых посвящена войне, – это продолжение темы фильма? Что вы хотите выразить через свои картины?
– На самом деле у меня только одна картина, связанная с войной, из серии «Глаза видят тебя». Это круглые полотна, изображающие зрачок глаза, в которых запечатлены чувства или важные моменты из жизни. Я верю, что только заглядывая человеку в глаза, можно увидеть его душу. Одна из таких картин посвящена Цхинвалу и названа его координатами. Это мои личные воспоминания. Наши дома были сожжены, а семья чудом спаслась…
Картину увидела моя подруга, кастинг-директор Лена Хальцова. Она сказала, что это похоже на отверстие от пули, через которое можно увидеть войну. При этом она не знала, о чём именно эта работа, но почувствовала её смысл на 100%. Это был очень тонкий и глубокий момент.
– В каком направлении живописи вы работаете?
– Мне кажется, я всё ещё нахожусь в поиске. Вдохновляюсь любимыми художниками и творцами как прошлого, так и современности. Они все очень разные: Эндрю Уайет, Диего Веласкес, Иероним Босх, Аниш Капур, а также современные дизайнеры.
Я люблю классическую живопись, архитектуру эпохи ранней готики и современный японский минимализм. Мои работы тоже очень разные, но в каждой из них стараюсь заложить серьёзный смысл и глубокий посыл.
– И напоследок хотелось бы услышать Ваши пожелания женщинам Южной Осетии.
– Дорогие дамы, поздравляю вас с праздником! Никогда не сдавайтесь, верьте в свои силы и стремитесь к лучшему. Будьте вечно молодыми и здоровыми!
Диана КАБАНОВА
