Утро 23 ноября 1989 года… Этот судьбоносный день был одним из обычных и не предвещал последующих больших бедствий. Стояла осенняя погода, то время, когда небо уже становится матово-тусклым, но в воздухе пока чувствуется тепло благодаря последним лучам уходящего солнца, которые щедро одаривают цхинвальцев своим мягким, оранжевым светом. Как обычно, преподаватель немецкого языка Кехвской средней школы Екатерина Догузова пришла к восьми часам утра на остановку, расположенную на перекрестке улиц Сталина-Московская-8-Июня, именуемую в народе «Богири». К ее удивлению, в это утро здесь людей не оказалось.
«Пустая остановка»
На тот момент учительница Екатерина Догузова в Кехвской средней школе работала более пятнадцати лет и впервые в этот день, 23 ноября далекого 1989 года, столкнулась с фактом «пустой остановки». Ведь именно здесь, на этом месте ждали транспорта не только осетины-преподава-тели, работающие в образовательных учреждениях сел с преимущественно грузинским населением, но и пассажиры, ездившие в северном направлении от столицы республики.
«Автобус ежедневно приезжал на Богири к восьми часам. В это утро он долго заставил себя ждать. Стрелки часов давно уже перевалили за 8.30, а транспорта все не было. Постояв еще немного, подъехал компактный автобус, что тоже меня немало удивило, в то время Кехви ездил большой, в котором сидел всего лишь один пассажир. Я тоже села, но в душе все задавалась вопросом – что же происходит, и почему никого из учителей в автобусе нет. Официальной информации о том, что школы не работают, тоже не было» – теперь уже с болью в душе вспоминает Екатерина Догузова.
Дорога от Богири до Кехви занимает всего лишь 15 минут. Но эти минуты растянулись на час. По крайней мере, ей тогда так показалось… Села, где на тот момент компактно проживало грузинское население, выглядели совершенно пустынными. «Складывалось ощущение, что люди, проживающие здесь, куда-то переехали. Абсолютно пустые, безжизненные населенные пункты», – рассказывает она.
Екатерина Догузова, приехав в школу, где ничего особенного не заметила, пошла на урок, поскольку времени отметиться в учительской не оставалось. И только после трех проведенных подряд уроков зашла в учительскую. «Не сразу поняла, о чем здесь велся разговор, но слово «митинг» краем уха услышала. Вежливо спросив о теме разговора, в ответ последовала тишина. И только лишь через время одна из коллег, робко пояснила, что речь идет не о митинге, а о рабочих моментах, имеющих, якобы, место быть в работе. Прозвенел звонок и я опять пошла проводить очередной урок. В этот день была полностью загружена, по расписанию у меня были все шесть уроков».
Нелепая случайность
Асиат Цховребова, учитель русского языка, так же, как и ее коллега Догузова долго простояла на остановке, но не на Богири, а выше, по улице 8 Июня. Не дождавшись общественного транспорта, вернулась домой и попросила сына отвезти ее на работу. Ночью с 22 на 23 ноября немного приморозило, на некоторых участках дороги с северной стороны уже был виден тонкий слой льда. «Сын, возвращаясь обратно, на одном из таких гололедов совершил аварию, и скончался на месте. Это все я узнала уже после третьего урока, в учительской», – вспоминает Екатерина Догузова.
Долгая дорога домой
Закончив в обеденное время уроки, учительница, не дождавшись транспорта, вернулась пешком из Кехви в Цхинвал.
Дорога была длинной и тревожной. На обратном пути не встретила ни одного местного жителя, зато через каждые сто метров вдоль трассы стояли грузинские милиционеры. Екатерина Догузова вспоминает, как было страшно проходить мимо полицаев, которые с вопросительным взглядом смотрели на женщину, но никто ни о чем не спрашивал … «Видимо думали, что я грузинка», – заключила она.
При этом, из некоторых домов до женщины доносились голоса с призывом на митинг: «Это наша земля, и каждый патриот должен пойти на митинг».
«Не могла понять, о каком митинге шла речь, но пока я шла домой, в памяти неспешно всплывали картины уходящего дня, и только тогда я вспомнила, что и в учительской сегодня слышала это слово «митинг», правда, что к чему и почему я в этот момент пока не понимала. Вообще разговоры на политические темы шли и до 23 ноября, но как только в учительскую заходили учителя-осети-ны, они прекращались. Конечно, мы их спрашивали – о чем речь, но они тактично переводили дискуссию в область проблем в сфере образования и насущных школьных вопросов», – отметила Екатерина Догузова.
Бывали и не скрывавшие свою неприязнь ко всему осетинскому. К слову, одна из работников школы каждый раз при нас выказывала ненависть к газете «Советская Осетия»! При этом некоторые ей делали замечания, мол, постесняйся учителей-осетин, но ее это никак не смущало.
«Ты не газету ненавидишь, а всех осетин, – сказала я ей как-то в ответ. – На что она промолчала. Уже тогда к нам – осетинам в школе было неоднозначное отношение. Большинство учителей не скрывали свой национализм и нелюбовь к осетинам. Мы старались не конфликтовать с ними, но сохранять спокойствие получалось не всегда. Более того, даже некоторые ученики срывали уроки учителям осетинской национальности. Но были и те, кто может и не любил осетин, но уважительное отношение проявлял», – рассказала Екатерина Догузова.
Когда дошла до Цхинвала, сразу пошла к подруге Асиат, выразить соболезнование. Даже застала там и некоторых учителей – грузин…
Алена ДЖИОТЫ
