В начале 1941 года Заурбег Васильевич Хугаев, молодой председатель колхоза села Хелчуа, и подумать не мог, что его счастливая семейная жизнь с любимой женой Евой Бестаевой и четырьмя детьми в миг изменится, что суровые дороги войны заведут его далеко за пределы Родины, на далекий Запад…
− Отправьте меня на фронт, − сказал он районному руководству, − кому еще защищать Родину, если не таким, как я. Попрощаюсь с семьей, детьми и вернусь через пару дней в военный комиссариат. А вы подберите кандидатуру на мое место. Не дайте колхозу развалиться.
Оставив на попечение жены несовершеннолетних детей, младшему из которых не исполнился и год, Заурбег оказался на фронте. Боевое крещение он получил в кровопролитных боях за Крым.
«Бои были тяжелейшие, за день приходилось отбивать по несколько атак противника, который был хорошо вооружен и опытен. Мы же испытывали острую нехватку оружия, боеприпасов. Понятно, почему, ведь враг напал внезапно, мы не успели как следует подготовиться к войне, хотя понимали, что с каждым днем она приближается. 1941 год был критическим для страны», – вспоминал Заурбег.
В один день немцы нанесли мощные авиаудары по позициям советских войск, затем последовал массированный артобстрел. Один из снарядов разорвался рядом с Заурбегом, державшему оборону с товарищами. Он потерял сознание.
Очнувшись, Хугаев услышал слова на непонятном языке.
− Все, это конец, это – немцы!.. – мелькнуло в голове.
Да, это были немцы. Раненый в голову, Заурбег и выжившие его соратники оказались в плену. Их собрали и отправили в один из лагерей для военнопленных на территории Украины, недалеко от города Белая Церковь.
Летом 1942 года пленных загнали в товарные поезда, выдали скудные сухие пайки на дорогу и отправили, но куда, никто не знал. Знали одно, что поезда двигались в западном направлении… Прошли дни, и поезда наконец прибыли на конечный пункт назначения. Немцы через переводчика сообщили военнопленным, что они находятся на территории Франции, в провинции Шато, и будут находиться в новом лагере до особого распоряжения (Франция была оккупирована немцами в начале Второй мировой войны).
В новом лагере военнопленные занимались сельскохозяй-ственными работами и строитель-ством новых лагерных помещений, а в свободное время получили возможность лучше познакомиться друг с другом. Заурбега обрадовало, что среди них оказался и его однофамилец, Иосиф Хугаев, уроженец Восточной Грузии, Кахетии. После нескольких бесед с ним Заурбег пришел к выводу, что Иосиф – настоящий осетин, патриот, человек, которому можно доверять.
Такого же мнения был о Заурбеге и сам Иосиф. В ходе этих бесед у них возникли вопросы, на которые пленные не могли ответить, а именно: почему немцы не обращаются с ними так же жестоко, как это было под Белой Церковью, почему в лагере огромное количество грузин и нет представителей других национальностей, кроме них, нескольких осетин…
Ответы на эти вопросы они получили чуть позже от другого осетина по фамилии Зангиев.
− Я давно слежу за вами, − признался однажды Зангиев. – Думаю, что вы надежные люди, поэтому открою вам один секрет. Я – одессит. В совершенстве владею немецким языком, неплохо разговариваю и на французском. До войны работал преподавателем немецкого языка в высшем учебном заведении. Знаю, чем занимаются немцы в лагере, какие у них планы. Дело в том, что в «нашем» лагере формируется грузинский легион, который перебросят на восточный советско-германский фронт для борьбы с русскими. В состав легиона отдельной ротой хотят ввести и нас, осетин. Если мы не согласимся с данным решением, расстреляют всех. Надо искать выход из ситуации…
В столовой лагеря работают поварами и официантками несколько француженок. Из их разговоров мне известно, что в окружающих нас лесах действуют партизанские отряды, которые регулярно нападают на немецкие воинские подразделения. По-моему, через француженок удастся выйти на связь с ними, совершить побег из лагеря, – предложил Зангиев.
С этого момента Заурбег начал искать повод для близкого знакомства с официанткой по имени Жанна. Она лучше всех относилась к военнопленным, особенно к Заурбегу… И вскоре появился повод для знакомства. Жанна во время работы поскользнулась и упала. Заурбег мгновенно оказался возле нее, помог подняться и привести себя в порядок… Между ними завязалась дружба. В один день, во время обеда, когда наступил «момент истины», Заурбег подозвал Зангиева, который рассказал Жанне, что осетины, 30 человек, хотят совершить побег из лагеря, присоединиться к французским партизанам и что они просят ее оказать им содействие.
− 30 человек?! Сразу?! − удивилась она. − Это невозможно. Вижу, что немцы не очень следят за вами, считают, что вам некуда и незачем бежать, но рисковать не следует. Давайте по два-три человека за раз, а потом посмотрим…
Первыми в шатойские леса попали Заурбег и Иосиф. Партизаны встретили их с радостью, гордились, что в отряде появились советские солдаты, о подвигах которых здесь, на территории Франции, ходили легенды. Эти чувства усилились в феврале 1943 года, когда французы узнали, что в ходе героической битвы за город Сталинград были окружены и уничтожены 22 немецко-фашисткие дивизии численностью 330 тысяч человек, а главнокомандующий войсками фельдмаршал Паулюс взят в плен.
«Французы поздравляли друг друга с великой победой на Восточном фронте, обнимались, целовались, многие не скрывали слезы радости. Сталинград вдохновил партизан на новые подвиги. Более смелыми и дерзкими стали наши нападения на немецкие колонны, взрывали мосты, железные дороги, по которым шли немецкие грузы, оружие и боеприпасы», – вспоминал Заурбег.
За героизм, проявленный в боевых операциях, на груди Заурбега и Иосифа засверкали боевые награды, вручили им и благодарственные грамоты, подписанные лично лидером французского движения Сопротивления генералом Шарлем де Голлем.
Летом 1944 года, когда войска союзниц СССР – США и Великобритании высадились в Нормандии, Шарль де Голль распорядился, чтобы партизанские отряды Франции перешли под объединенное командование союзными войсками, во главе которого стоял американский генерал Дуайт Эйзенхауер.
С тех пор Заурбег и Иосиф наступали на Берлин с Запада. Приближали День Победы как могли. Из боев в составе союзных англо-американских войск в его память врезалось сражение за небольшой город на западе Германии. Англичане и американцы несли серьезные потери.
− Что за тактика ведения боя, − возмущался Заурбег, − вплоть до передовой добираются на «Судабеккэрах». Немцы расстреливают их прямой наводкой…
Заурбег и Иосиф выбрали удобную позицию у сгоревшего танка и как только немцы переходили в контратаки, открывали по ним огонь из пулеметов. На второй день, когда бои приостановились, к ним подъехал американский автомобиль. Из машины вышли двое военнослужащих и попросили их поехать с ними. Привезли Заурбека и Иосифа в штаб командования. Полковник, видимо, начальник штаба, приветливо встретил их и, не скрывая улыбку, спросил через переводчика:
− Вы – те русские, которые так мужественно держались у сгоревшего танка?
− Да, но мы не русские, – ответил Заурбег, − мы осетины, с Кавказа.
Полковник: «Мы всех советских русскими называем. Одним словом, вы достойны наград. Плюс вам положен двухнедельный отпуск в столицу Франции и отдых в комфортабельной гостинице. Отдохните и возвращайтесь на службу».
После окончания войны Заурбег вернулся в родное село в Южную Осетию. Радости, казалось, не было конца. Вскоре начались репрессии бывших военнопленных. За «недостойное» поведение на фронте, за то, что «сдались» в плен. В село приходили тревожные вести: одну семью сослали в Сибирь, другую – в Казахстан. Но беда на этот раз обошла стороной семью Заурбега. Благодаря франко-американским наградам, документам, изъятым у него после прибытия в Сталинир.
Анатолий ХУГАЕВ
