В начале недели в медиа-центре «Ир» состоялся круглый стол, посвященный 74-й годовщине начала Великой Отечественной войны. В обсуждении приняли участие представители политических партий, общественных организаций и др.
В качестве темы круглого стола была выбрана тема «Фальсификация истории и политические процессы». Актуальность этой проблематики на примере процессов, разворачивающихся за последние десятилетия на постсоветском пространстве, очевидна. Именно история ВОВ сегодня находится в центре внимания тех сил, которые планомерно пересматривают итоги Второй мировой войны. Основная цель фальсификаторов – принизить роль России в деле победы над фашизмом и, как следствие, ослабить ее влияние на народы Восточной Европы и постсоветского пространства.
Для переоценки многих эпизодов Великой Отечественной войны используются и приспособлены современные научные методологии изучения истории, применяющие релятивистский подход в отношении действий Германии и ее союзников. Напротив, всячески подчеркиваются и преувеличиваются негативные моменты в действиях советских войск и решениях командования. Сталинский режим преподносится как худшее зло или, как минимум, такой же преступный, как гитлеровский. При этом речь идет не только о каких-то отдельных эпизодах, а о масштабной массированной кампании, в которую вовлечены историки, политологи, журналисты и др. Самое интересное, что некоторые устоявшиеся догмы сторонники новых подходов ни в коей мере не собираются пересматривать. Ведь при таком подходе и Холокост выставляется в достаточно спорном свете. Многие факты, озвучиваемые адвокатами германского нацизма, ставят под сомнение масштаб жертв и целый ряд обстоятельств этой трагедии. Об этом следует помнить сторонникам релятивистского подхода.
К чему может привести пересмотр исторических оценок и итогов ВОВ, мы видим на примере Украины. Именно благодаря двойным стандартам и переоценке многих исторических фактов неофашистские бандеровские круги получили поддержку и раскрутку на Западе, а голоса отдельных политиков и экспертов, предупреждающих об угрозе реинкарнации фашизма, большей частью остаются неуслышанными.
Между тем, эта проблема не сторонняя для Южной Осетии. Память о Великой Отечественной войне по-прежнему священна в каждой осетинской семье, что вполне объяснимо, особенно, если учитывать потери, понесенные Южной Осетией в годы ВОВ. Фактически можно говорить о демографической катастрофе, поскольку большинство ушедших на фронт южных осетин погибли либо пропали без вести.
Президент медиа-центра «Ир» Ирина Гаглоева в ходе обсуждения отмечала важность исторического сознания и исторической памяти. «Историческое сознание, историческая память – важные сферы для любого общества, которые думают о будущем. Фальсификация исторической правды недопустима, но ее будут использовать в политических целях. Необходимо этому серьезно противостоять», – сказала она.
В ходе дискуссии речь шла и о фальсификациях применимо к истории Южной Осетии. По словам эксперта и общественного деятеля Алана Джуссоева, Южная Осетия с фальсификацией первый раз столкнулась в вопросе геноцида 1920 года, «в советское время о нем никто не говорил, это была запретная тема, потому что мы создавали многонациональное социалистическое государство».
Южная Осетия в своей истории действительно многократно сталкивалась с примерами фальсификаций конкретных исторических фактов и целых периодов.
Один из главных мифов, старательно создаваемый десятилетиями, касается времени заселения предками осетин южных склонов Главного Кавказского хребта. Попытки максимально сократить этот временной промежуток с целью создания теории о пришлости южных осетин по сей день предпринимаются в грузинской историографии, а в свое время этот миф стал платформой для фашистских лозунгов и неким оправданием политики геноцида. Для обоснования тезиса о «пришлости» осетин фальсифицировались исторические факты, многие исторические источники, противоречащие этому мифу, исключались из публичного доступа.
Другой пример фальсификации можно было наблюдать в период борьбы южных осетин против притязаний грузинских феодалов, когда грузинской элитой в глазах царской власти национально-освободительному движению Южной Осетии целенаправленно придавался образ сборища бандитов, криминального анклава, выражаясь современной терминологией, которые нападают на мирных грузинских помещиков. В этой многолетней кампании самое активное участие принимали как грузинские феодалы, так и появившиеся позже печатные издания.
Кстати, освещение геноцида осетин 1920 года, годовщину которого в Южной Осетии отмечали в июне, и его отражение в историографии – также яркий пример фальсификации, правда, проводимый под благородными лозунгами о дружбе народов и пролетарском интернационализме. Из литературы, СМИ, исторических учебников старательно вычеркивались малейшие упоминания об этой трагедии осетинского народа, преступлениям грузинской власти был придан классовый характер, а сама национально-освободительная борьба осетин изображалась как классовая борьба крестьянства против помещичьих кругов и меньшевистского правительства.
Близкий по времени пример неприкрытой фальсификации истории – события 1989-92 годов, когда предпринимались попытки исказить причины произошедшего, минимизировать преступления грузинских неофашистских кругов с целью подведения сторон к равноответственности. Одним из способов стало использование термина «грузино-осетинский конфликт» с игнорированием правового и гуманитарного аспекта произошедшего.
Ну а самый свежий пример фальсификации, более известный экспертным кругам России, это события 2008 года, когда была предпринята попытка перевернуть все с ног на голову, изобразить российские войска в роли агрессора. Для этого современные западные геббельсы не чурались топорных приемов, преподнося кадры из горящего Цхинвала как доказательства российских бомбежек Гори и других городов Грузии.
Фальсификация идет и в другом русле – события августа 2008 года преподносятся как война Грузии с Россией, при этом предпринимается попытка полностью проигнорировать грузино-осетинский компонент, на самом деле являющийся решающим.
Здесь использовались банальные психологические приемчики, поскольку сопоставление маленькой Южной Осетии и большой, по сравнению с ней, Грузии в глазах западных обывателей выглядело бы несколько неубедительно при педалировании тезиса о «варварской» агрессии против Грузии. Зато внесение в качестве доминирующей компоненты российского фактора сразу же ставило маленькую по сравнению с Россией Грузию в нужный образ жертвы. Для этого, в частности, западной и грузинской пиар-машиной были, образно говоря, сокращены временные лимиты, в качестве исходной точки всей совокупности событий был взят август 2008 года. То, что происходило 20 лет до этого, старательно игнорируется.
Самое странное, но такому подходу в определенной степени способствовали и трактовки со стороны некоторых представителей российских экспертных кругов, а также СМИ, когда зачастую события 2008 года преподносились как российско-грузинская война. Сознательно или несознательно, ими акцент также ставится на август 2008-го. Зверства и преступления, совершенные Грузией в начале 90-х, при таком подходе остаются вне поля зрения, что, собственно говоря, нужно и официальному Тбилиси.
Широко используемое словосочетание «пятидневная война» также является ущербным с точки зрения отпора грузинским и западным фальсификаторам.
Работа над ошибками и изменение информационного фона, касающийся событий 2008 года, по-прежнему остается актуальной задачей. В данном случае необходимо учесть, что при освещении и оценке трагических процессов на Украине западные СМИ регулярно используют пример 2008 года для проецирования негативных аналогий, касающихся политики России в отношении продолжающейся войны на Украине.
Как показывает практика, фальсификация исторических фактов всегда направлена на оправдание определенных действий в политике государств, поэтому противостоять этому также необходимо на уровне государства и всего общества.
А. Тедеев
