Какие бы лики не принимала история, время от времени приходят люди-гиганты, которые оказываются непоколебимыми в своей монументальности.
Мы все, работающие на кафедре русской и зарубежной литературы ЮОГУ, бесспорно, понимали масштаб личности Нафи Григорьевича Джусойты. Часто приглашали его в гости на кафедру. И он бывал с нами настолько прост, что коллеги сразу вовлекались в центростремительную мощь гениального его пространства. Только сейчас понимаю, какой исключительной щедростью, любовью и терпимостью был наделён наш наставник. Был ли Нафи Гигорьевич председателем Государственной экзаменационной комиссии на факультете, приходил ли на заседания Литературной гостиной, пел ли с нами застольные песни за праздничными встречами, читал ли свои свежие переводы, свои или чужие стихи, его пространство всегда было лишено высокомерия и вполне оправданных амбиций…
Наделенный Творцом особыми дарами, Нафи, видимо, с глубокого детства, не боюсь сказать, отличался необыкновенной, эпической чувствительностью. Подозреваю, что очень рано, возможно, с самых первых диалогов с людьми, Нафи было дано понять и знать неочевидную для многих гениев связь между ПЕРВЕНСТВОМ и ОБЯЗАННОСТЯМИ, иначе как же так легко и так безупречно академику удавалось «распределять» себя в нашем непростом общежитии.
Великодушно и спокойно Нафи наблюдал, как люди, объятые его благородной простотой и щедростью, без зазрения совести начинали себя считать равными ему…
Как-то прочитала у Антонио Менегетти: «Лидеры, приумножающие и развивающие общее благо, являются своего рода природным противоядием, защищающим коллективное благосостояние. При любом кризисе достаточно позволить им свободно проявить разумную инициативу, и все благополучно разрешится».
К сожалению, не всегда у лидера есть благополучная возможность инфицировать своей масштабностью «мир мер». Но лидер – это все-таки «множество маленьких гениев жизни», – свидетельствует Менегетти. И действительно, в разные времена Нафи убедительно и гениально просто говорил о своем видении благополучия мира и в публицистике, и в одинаково великолепной осетиноязычной и русскоязычной своей прозе, которая только сейчас допускает читателя до своих сакральных глубин, и в уникальной поэзии, и в замечательных многочисленных переводах, и в школьных и вузовских учебниках по литературе, и в искрометном эпистолярном творчестве, в которой ученый представлен прямолинейно, без особых экивоков и иносказаний…
Таким универсализмом отличались только гении Возрождения.
И кто знает, может, потомки смогут однажды в полном объёме обозреть весь уникальный диапазон своего гениального соотечественника?
Безусловно, нужно время, чтобы понять, как удавалось писателю и критику, общественному деятелю и просветителю жить параллельно с критериями советского абсолютизма? Как удавалось ни на йоту не уступить своё персонализированное пространство и в то же время соблюдать правила системы?
Думаю, знание животворящей энергии традиций своего народа, рациональное согласие с пугающим инфернальным настоящим, особое, сканирующее зрение, тактичность в инициации мысли и обозначили ту синергию присутствия, в которой истина была не бинарна. Такой тип мышления у многих творческих натур исподволь созревал в тоталитарном обществе, но это не сделало Нафи диссидентом, напротив, никак не мешало ни патриотизму, ни вере в народ, ни в великое предназначение самой веры…
Сейчас понимаю, что благоразумная ответственность за великий божественный дар владеть словом, равно как и интеллектуальная бодрость Нафи, посвящены тем, чей ум призван решать и побеждать. И в этих ожиданиях гения особенного внимания удостаивалась молодёжь. Как же мы любили наблюдать, как Нафи общается с молодыми, как просто и ненавязчиво говорит о значительном с ними.
Много раз судьба вводила Нафи в эпицентры больших гуманитарных катастроф, и всегда учёный и просветитель находил силы собой и своим творчеством подпирать нещадно расшатываемые каркасы культуры. Поэтому Нафи Григорьевич Джусойты тот самый национальный герой, который, простите за банальность, отождествлял штык и перо…
28 февраля мы в первый раз встретили день рождения Нафи без него самого.
Горе великое! Но нам завещано Наставником сохранить всё лучшее, чем гордится любой народ – свою историю, традиции, науку, образованность и интеллектуальную самодостаточность силой мысли и чести.
Поэтому Нафи и завещанная им нравственность – наша реальность и наше будущее.
Манана ПАРАСТАЕВА
