Геноцид осетинского народа 20-х годов XX столетия не обошел стороной ни одну семью в Южной Осетии. И даже по прошествии века потомки вспоминают рассказы бабушек и дедушек, которые испытали весь трагизм целенаправленного истребления осетинского народа меньшевистской Грузией. Описания жесточайшей расправы над мирным населением Южной Осетии того периода ужасает.
Цифры и факты
В Южной Осетии сегодня отмечают День памяти жертв геноцида осетин. В этом году исполнилось 103 года со времени тех трагических событий.
Говоря о геноциде осетинского народа, в одном интервью директор ЮОНИИ Роберт Гаглойти отметил: «По всем принятым международным правовым актам поголовное истребление осетин, зверские методы уничтожения женщин, детей, стариков, грабежи и насилия, захват имущества, скота, уничтожение посевов, приведение масс к голоду и эпидемиям тифа и холеры, массовое заселение осетинских сел переселенцами-грузинами из горных и других районов республики, есть не что иное, как геноцид».
Мы уже не сироты!
Как рассказала учительница осетинского языка школы №6 Лиана Догузова, геноцид коснулся ее семьи не только в 1920 году, но и в 1990-х годах. История семьи Джабиевых потрясает трагизмом.
Родители ее бабушки Анны Джабиевой – Василий Джабиев и Екатерина Тасоева – поженились в далеком 1910 году. Жили в селе Рустау Знауского района, воспитывали сына и дочь. Жили небогато, но вели хозяйство и практически ни в чем не нуждались.
В 1920 году сельчане услышали о зверствах грузинского режима против осетин. Причем они не щадили никого: ни детей, ни стариков, ни женщин. Эти события вынуждали мирное население Южной Осетии оставлять нажитое годами имущество и бежать на север. Несколько сотен километров по горным дорогам пешком выносил не каждый. В пути умирали дети, обессиленные старики и женщины вынужденно оставались на горных тропах и доживали свои дни в мучениях, голоде и холоде…
«Страшные картины геноцида осетинского народа очевидцы хранили в своей памяти до конца жизни. Моя бабушка Анна Джабиева, каждый раз рассказывая о горькой судьбе, не могла сдерживать слезы.
Грузинские фашисты добрались и до их села. Убивали всех, никого не жалели, издевались над женщинами, творили бесчинства и уничтожали мирное население. Картины тех страшных событий вставали перед ее глазами и слезы текли по щекам», – говорит Лиана.
Бабушка нечасто рассказывала внукам о трагедии своей семьи, которая, к сожалению, не стала исключением в списке тысяч семей, которых коснулся геноцид со стороны Грузии.
«В одно утро в селе воцарилась суматоха, говорила бабушка. Мы, дети, не сразу поняли, что происходит. Люди кричали и бежали в разные стороны. «Идут, идут», – закричал один из жителей с. Рустау, и сельчане ускорились в беге, чтобы укрыться. Мама схватила их с братом, ничего с собой не прихватив, устремилась в сторону леса. За ними шло много людей, в основном дети и женщины. Так начался долгий путь в никуда…», – говорит Догузова.
К тому времени мужчины ушли в партизаны, чтобы бороться с врагом. Но дети не до конца понимали, что значит быть партизаном и против кого они воюют.
По пути умерла их мать Екатерина. Дети в возрасте пяти и четырех лет остались сиротами. Их приютила тетя со стороны отца и воспитывала как родных. Но они все ждали отца – партизана, который долгое время не появлялся. Партизанская борьба затянулась и все решили, что он погиб.
Уже после установления советской власти, на пороге дома тети появился мужчина, с длинной бородой и без одной руки. Анна и ее брат Иван играли во дворе, и, увидев незнакомого мужчину, уставились на него с вопрошающим взглядом. На лице незнакомого строгого военного, как вспоминала Анна Джабиева, вдруг появилась улыбка. Его теплоту почувствовали сын и дочь. Отец и дети делились безмолвными взглядами, как вдруг молчаливую тишину прервала крик тети: «Василий!».
Дети не узнали отца, но сестра сразу признала брата и выбежала к нему. «А мы, опасаясь строгого мужчины, тихо пошли за ней. Он обнял нас и долго не выпускал. Мы очень обрадовались, что у нас есть папа, и больше не сироты», – вспоминала Анна Джабиева.
Укрыли в стопке пуховых одеял…
Геноцид коснулся каждого дома в селе Рустау и, как говорила бабушка Лианы Догузовой, по вечерам женщины собирались и каждый вспоминал о своей страшной трагедии, о тяжелой судьбе.
Дети внимательно их слушали, хотя не понимали, что именно происходит и почему убивают людей. Повзрослев, она стала понимать, что осетин убивали по национальному признаку. Это были покалеченные судьбы.
«Еще одну историю часто вспоминала бабушка. Ее двоюродную сестру Ольгу, которая была старше нее, спрятали в стопке пуховых одеял, чтобы грузины не смогли ее найти и не надругались над ней. Из окна увидели, как к их дому приблизились несколько мужчин. Старшие испугались, замешкались, что не успели убежать. Они в замешательстве спрятали между одеялами Ольгу и предупредили, чтобы она никаких звуков не издавала. Не знаю, сколько времени она так пролежала, но ее не нашли. А вот старших жестоко избили и зверски убили», – вспоминает она.
Грузинские фашисты, когда входили в села, то разрушали все на своем пути: сжигали дома, убивали людей и скот. Ни одна семья после возвращения на родину не застала свое хозяйство и имущество. Всем приходилось обустраивать жизнь заново, начинать с нуля. Семья Джабиевых не стала исключением и потихоньку строила дом, обзавелась хозяйством и обустраивала жилье.
«Рассказывая все эти истории, она каждый раз плакала. Тяжелые годы оживали перед глазами, Анна заново проживала прошлое», – отметила Догузова.
Анна и Иван повзрослели, были в старших классах, когда началась Великая Отечественная война. В Южной Осетии добровольцы уходили на фронт. Не остался в стороне и Иван. Он, как и многие руставцы, записался добровольцем и уже в 1941 году ушел на войну. В первые годы они получали от него весточки, а потом многолетняя тишина. Некоторые вернулись, а Иван остался лишь в памяти родных и близких. По сей день он считается без вести пропавшим…
Память об Иванах
Грузинские фашисты не остановились на геноциде 1920-го года. В конце 1990-х годов они вновь подвергли осетинский народ очередному истреблению. И Анну Джабиеву вновь настигли зверства грузинского режима.
К тому времени Анна вышла замуж за Михаила Догузова в с. Сатикар, воспитали восьмерых детей – четырех девочек и четверых мальчиков. Муж умер рано, и Анна осталась с детьми одна.
Старшие успели обзавестись семьями.
Началась очередная фаза геноцида осетинского народа. В 1989 году, когда уже участились провокации со стороны Грузии против народа Южной Осетии, в селах республики сформировались военные отряды. Младший сын Анны Иван, которого она назвала в честь брата, вместе с другими встал на защиту Отечества.
После Мадина Плиева, глава Фонда раненых, ставших инвалидами в ходе боевых действий на территории Южной Осетии с 1989 по 2008 год, расскажет об Иване: «Уже тогда он ярко проявлял свои патриотические чувства. Защита Родины и ответственность перед народом Южной Осетии были для него превыше всего. К его мнению прислушивались. Такие активисты у грузин были в отдельном списке, против них велась активная работа по их задержанию и уничтожению. Наверное, именно патриотизм и любовь к Родине нас сблизили с Иваном, мы стали близкими друзьями, а в годы военной агрессии – боевыми товарищами. Дороги в села были перекрыты, связь с Цхинвалом была прервана и тогда еще совсем молодым ребятам приходилось добираться в обход, и через Уанат – Залда – Гуфта – Зар до Цхинвала. Обратно шли по такому же маршруту в Сатикар с грузом: медикаментами, боеприпасами, товарами первой необходимости».
18 марта 1991 года. Холодное утро. И вот удача, в направлении Сатикара едет «Урал» в сопровождении военных. Этим и воспользовался Иван, но обратный путь оказался дорогой смерти. Иван Догузов стал одним из 12 жертв Ередской трагедии. Погибших нашли спустя два с половиной года. А к тому времени Анна Васильевна, узнав о том, что ее сын попал в руки беспощадных зверей в человеческом обличьи, перенесла тяжелый инсульт, от которого уже не оправилась полностью. Впереди ее ждали долгие годы выздоровления. Осталась лишь память об Иванах, которые отдали свои жизни в борьбе с национализмом…
Алена ДЖИОТЫ
