Нафи Джусойты… Сочетание этих двух звучных слов у меня прочно ассоциируется с высочайшим профессионализмом в литературной науке, изысканным остроумием, античным благородством в облике. Когда в нашей среде речь заходит о Джусойты, всегда выясняется, что кто-то учился вместе с ним, у кого-то он был научным руководителем, кому-то он рецензировал книгу. Ничем подобным я похвастаться не могу. Мое знакомство с Мастером почти всегда носило виртуальный характер, через общение с его рукописями, статьями, книгами, влияние которых на меня, однако, оказалось не меньшим, чем если бы я знала его сто лет и видела каждый день…
Будучи студенткой Кабардино-Балкарского университета в 80-е годы, я однажды пошла в Центральный Государственный Архив ознакомиться с документами Кайсына Кулиева. Интересного материала было очень много, но больше всего меня потрясло письмо Н. Джусойты балкарскому поэту, датированное 9-м декабря 1962 года. Вопросы, связанные с депортацией, в ту пору относились к разряду запрещенных, в письме же Джусойты было столько смелой правды, тепла, любви к моему народу, боль которого он не делил, а брал целиком вместе с поэзией Кулиева. Он врачевал боль раненого камня. Я помню, письмо Джусойты заканчивалось строчками балкарского поэта:
Ты в одну, а я в другую даль
Мы уйдем, и разлучит нас вьюга.
Стал я старше на одну печаль,
Ты – на одного богаче друга.
Я тогда ушла из здания Архива, завороженная содержанием письма Джусойты, чувствуя, что сама «стала старше на одну печаль» и «богаче на одного друга» в лице осетинского поэта, писателя, литературоведа.
Годом позже, когда настало время выбрать тему научного исследования в аспирантуре Литинститута им. Горького, на мой выбор, сам того не ведая, решающее влияние оказал Нафи Джусойты. Я склонялась к тому, чтоб заняться вопросами художественного перевода, но меня многие отговаривали, считая, что это не наука. Мое сомнение продолжалось ровно до тех пор, пока я не прочитала теперь уже ставшую легендарной статью Джусойты «Обманчивая прелесть игры без правил», где автор с потрясающей воображение тонкостью проводит сопоставительный анализ кулиевского стихотворения с переведенным на русский язык текстом. Это был настоящий «мастер-класс» виртуозного специалиста: культуролога, этнолога, психолога, лингвиста в одном лице, лично мне продемонстрировавшего способ постижения онтологии и техники поэтического текста. Я поняла, что хочу всю жизнь идти по научной тропе, проложенной Нафи Джусойты, различая его следы, лишь изредка осмеливаясь посмотреть на вершину, которой он достиг.
З.А. Кучукова, доктор филологических наук, профессор Кабардино-Балкарского университета
