Как известно, 2020 год объявлен «Годом памяти», в связи со 100-летней годовщиной геноцида южных осетин, осуществлённого в 1920 году Грузией. Заведующий кафедрой политологии и социологии ЮОГУ, кандидат политических наук, профессор Инал Санакоев рассказал нам о геноциде, как социально-политическом феномене и о возможностях применения понятия «геноцид» к осетинским реалиям.
– Инал Борисович, на Международной научно-практичес-кой конференции «Геноцид осетинского народа» Вы упомянули, что в международной практике есть несколько трактовок понятия «геноцид»…
– Да, в научной литературе и в международной практике существует несколько подходов к трактовке феномена геноцида. На сегодня принято выделять традиционную трактовку геноцида и постмодернистскую. Наиболее четкая и полная традиционная трактовка геноцида содержится в Конвенции о геноциде 1948 г. В политологическом плане конвенционная трактовка этого феномена означает признание геноцида как единовременного акта войны, сопровождающего те или иные военные действия. Трактовка геноцида в современных условиях значительно отличается от первоначальной, в пользу расширительного ее толкования. Так, стало нормой абстрагироваться от трактовки геноцида как единовременного акта войны в пользу растянутости этого феномена во времени. Геноцид, как феномен, может быть растянут на несколько лет или десятилетия, но иметь одинаковые и аналогичные характер и последствия, что и в случае единовременного акта.
Второй момент, который акцентируется в современных трактовках, сводится к растянутости не только по времени, но и в пространстве. Что имеется ввиду? Если раньше геноцид предстает как физическое уничтожение групп населения по различным признакам: расовым, этническим и другим, то в данной трактовке геноцид – явление, имеющее такой же результат, но под воздействием других методов – экономических, культурных, экологических. Здесь имеется в виду направленное экономическое воздействие, приводящее в последующем к уничтожению и исчезновению группы. Такой же результат дает культурный и природный геноцид – это экоцид.
– Какая трактовка наиболее применима к геноциду осетин?
– Современные трактовки геноцида! Потому что в них геноцид предстает не как случайный акт, а как спланированная политика, которая может осуществляться несколько десятков лет. Таким образом, современные трактовки геноцида более расширительные и позволяют включить под определение этого феномена совершенно различные случаи, которые в традиционных трактовках трудно было бы подвести под термин геноцида.
В российских современных трактовках геноцид – не единовременность войны или конфликта, а преступная социально-поли-тическая система заранее спланированного, хорошо организованного и хладнокровно осуществляемого террора, направленного на частичное или полное уничтожение отдельных сообществ.
– Чтобы международное сообщество признало геноцид, какие документы и статистические данные должны быть представлены?
– Политика геноцида в современном мире становится практически неотъемлемой частью военных действий. Подчеркну ряд особенностей и специфических свойств геноцида и выделю несколько моментов. Во-первых, эксперты все сходятся на мнении о последствиях геноцида. В оценке исследователей и экспертного сообщества, занимающихся разработкой проблемы, особенность геноцида как тягчайшего преступления против человечества заключается в том, что он имеет настолько кровопролитные и ужасные последствия, что по истечении десятилетий, столетий и даже тысячелетий последующие поколения сохраняют печальную память о произошедших событиях. Настолько четко геноцид отпечатывается в коллективной исторической памяти… Вторая интересная особенность геноцида иногда спорная – это статистика геноцида. Часто спрашивают, какое количество должно погибнуть, чтобы геноцид мог быть признан на международном уровне? Согласно современным оценкам, понятие «статистика геноцида» не должно существовать. Поскольку по исследовательским оценкам юридически к геноциду относится убийство даже одного человека, связанного с его этнической, социальной, расовой принадлежностью, вероисповеданием, а тем более – группы.
Следующий интересный момент – это документы геноцида. Если в прежних трактовках геноцида содержались требования в предъявлениях каких-то документов, постановлений на уровне государственной политики, то в современных трактовках термин – «документ геноцида» считается совершенно неуместным. Есть документ или нет, важнее наличие самой преступной политики и совершенно необязательно подкреплять это какими-то правовыми документами. Иначе говоря, письменный документ о планах геноцида и его масштабе может отсутствовать. Помимо этого, согласно конвенции 1948 года не существует срока давности такому преступлению, как геноцид.
– Как Вы считаете, под феноменом – геноцид осетин со стороны Грузии, надо рассматривать 1920 год или период 1989-2008 гг., включительно?
– Давайте называть геноцидом не только события 1920 года, а также все происходящее после 1920-х годов со стороны Грузии в отношении южных осетин. Я имею ввиду политику, которая целенаправленно осуществлялась грузинским руководством в отношении Южной Осетии, причем во всех сферах: экономики, социальной жизни, культуры и т.д. Именно поэтому современные трактовки геноцида больше подходят нашей ситуации и делают аргументацию геноцида осетин более широкой и убедительной на международной арене.
Самым знаменательным и образным мне показался факт, когда в 1949 г. руководителем Южной Осетии был назначен грузин – Имнадзе. Направляясь сюда на работу, он произнес свою якобы знаменитую фразу: «Я еду работать в Южную Осетию, а вернусь из Грузии». Совершенно ясно, зачем этот человек направлялся на работу в Южную Осетию, какие задачи перед ним стояли, что он должен был здесь решить.
– Иными словами, рассматривая отдельно события 1920 года, мы имеем меньше возможностей на признание геноцида осетин?
– Геноцид осетин нужно рассматривать как скоординированную системную политику, направленную против основ жизнедеятельности осетинского этноса, осуществляемую Грузией на протяжении нескольких десятков лет XX века. Здесь выделяются узловые вехи такой системы. Во-первых, это война 1920 г., ярко отпечатавшаяся в осетинской исторической памяти. Тогда в ходе карательной акции грузинского правительства была развязана широкомасштабная война, имевшая тяжелейшие последствия для Южной Осетии. Правительственные войска Грузии учинили полное разрушение и этническую чистку территории Южной Осетии. Во-вторых, это этнокультурная экспансия Грузии в период 1930-1940-х гг. До 1938 г. в Осетии пользовались латинским алфавитом и учились на осетинском языке. Однако, с 1939 г. Южная Осетия была переведена на грузинский алфавит, при том, что в нем полностью отсутствовали несколько звуков осетинского языка. В 1944 г. было введено обучение на русском и грузинском языках, и в 1945 г. были закрыты осетинские школы – «смертельный» удар для национального языка и культуры! А в 1951 г. все делопроизводство в области было переведено на грузинский язык.⠀
В-третьих, именно следствием системного геноцида, осуществляемого ГССР на протяжении десятков лет советского периода, следует признать сложившуюся к моменту распада СССР социально-экономическую ситуацию в ЮОАО, когда политика Грузии в Южной Осетии сводилась к обеспечению застоя в экономике и социальной жизни. Тем самым искусственно вызывались высокие темпы миграционных процессов. Такой социальной и демографической политикой Грузия добилась: массовой ассимиляции осетин; создала предпосылки полной ликвидации Южной Осетии. Так согласно осетинским исследованиям, для экономически отсталой, аграрной Южной Осетии важнейшим звеном социально-экономического развития на всем протяжении советского периода была индустриализация края. Для ее успешного осуществления имелись сырьевая база, трудовые ресурсы и рынок сбыта. Однако в Грузии препятствовали созданию и развитию здесь промышленности. Именно следствием такой системной политики стал и ненормально низкий уровень жизни населения Южной Осетии. Несложно было спрогнозировать, подобные процессы будут отражаться и на осетинской демографии. Согласно исследовательским оценкам на протяжении десятилетий в Южной Осетии происходило сокращение численности осетинского населения, обусловленное повышением уровня смертности и ростом миграции, когда более 200000 осетин расселилось в районах Грузии. Демографическая статистика свидетельствовала об уменьшении населения в ЮОАО со 106000 в 1939 г. до 98000 в 1989 году.
– Какие меры, помимо не раз озвученных Президентом РЮО, можно предпринять, чтобы провести полноценную работу по признанию геноцида осетин?
– Необходимо разработать материалы не только 1920 года, но и других периодов, указанных мною выше. Надо дать развёрнутый анализ всех моментов геноцида со стороны Грузии, начиная с 1920 г. Детально обсудить их на внутренних площадках, а потом выносить на международный уровень, и в первую очередь в законодательные органы государств, признавших независимость Южной Осетии, а потом в ООН. Но прежде всего, обязательно нужно проработать теоретическую базу феномена. Что мы вкладываем в понятие осетинского геноцида? Почему наш случай является геноцидом с точки зрения международно-правовых норм? Данная работа ещё не проделана, а без этого мало шансов на признание нашего геноцида.
На мой взгляд, рассмотрение геноцида – системного, социально-политического феномена позволяет составить наиболее полную его картину и выявить специфику локальных проявлений. Именно системное рассмотрение геноцида позволяет наиболее полно и адекватно применить его к нашим осетинским реалиям. Более того, такая трактовка геноцида значительно расширяет нашу аргументацию и нужна в форме признания геноцида и неотвратимости наказания за него, вне зависимости от срока давности.
Мадина БЯЗРОВА